Уильямс активно занялся нефтяным бизнесом. Самые продуктивные скважины находились у самого пляжа. Почему бы не попробовать добывать нефть прямо в океане? Уильямс построил несколько эстакад и начал бурить морское дно.
К сожалению, морские скважины оказались не такими удачными, и уже через 10 лет запасы нефти иссякли. Эстакады были брошены за ненадобностью, и через много лет их остовы смыло свирепым штормом. Саммерленд так и не воплотил в жизнь великую мечту Уильямса. Но Уильямс сделал нечто большее. Он стал пионером морского бурения1.
Сегодня примерно 27 % всей нефти в мире – 25 млн баррелей в день – добывается в море на мелководье и на больших глубинах. Общемировой объем глубоководной добычи в 2011 г. составлял 5,3 млн баррелей в день – больше, чем производство любой страны, кроме Саудовской Аравии, России и США. К 2020 г. глубоководная добыча может достичь 25 млн баррелей в день.
Глубоководная добыча – один из важных так называемых нетрадиционных источников поставок углеводородного сырья. Такие нетрадиционные источники очень разнообразны. Но у них есть нечто общее: для их разработки необходимы новые технологии. Нетрадиционные источники углеводородов обеспечивают весомую часть сегодняшних поставок углеводородов и будут играть еще бóльшую роль в будущем.
Жидкости в природном газе
Крупнейший источник нетрадиционной нефти давно используется в энергетической промышленности, хотя и не так широко известен. Это жидкости, сопутствующие природному газу. Газовые конденсаты выделяются из природного газа в тот момент, когда он выходит из скважины. Жидкости из природного газа отделяются во время очистки газа перед закачкой в трубопровод. Они сходны с высококачественной легкой нефтью.
Их производство увеличивается быстрыми темпами в связи с общим увеличением добычи природного газа в мире и созданием новых мощностей на Ближнем Востоке. В 2010 г. производство газоконденсатных жидкостей составляло почти 10 млн баррелей в день. К 2030 г. оно может превысить 16 млн баррелей в день, т. е. примерно 15 % от общемировой добычи нефти, или жидких углеводородов2.
В открытом море
В первые десятилетия XX в., вслед за Х. Уильямсом и другими первопроходцами, добыча нефти все больше велась за пределами побережий, хотя на тот момент экспансия ограничивалась платформами на озерах в Техасе и Луизиане и озере Маракайбо в Венесуэле, где имеются большие запасы нефти.
Бурение и добыча в море с отдельно стоящих платформ, подверженных постоянному воздействию волн и приливов, – совсем другое дело. После Второй мировой войны независимая добывающая компания Kerr-McGee решила выйти в море. По ее мнению, это был верный способ найти «действительно первоклассные» нефтеносные участки, главным образом потому, что более крупные компании считали добычу в открытом море, вне видимости берега, невозможной.
Солнечным воскресным утром в октябре 1947 г., ведя буровые работы в 17 км от берега с собранной на скорую руку небольшой флотилии оставшихся после Второй мировой войны судов и барж, рабочие Kerr-McGee наткнулись на нефть. «Впечатляющее открытие в Мексиканском заливе», гласил заголовок авторитетного отраслевого журнала Oil & Gas Journal. По его мнению, оно было «революционным»3. К концу 1960-х гг. добыча на мелководье постепенно превратилась в важный источник нефти и газа.
В январе 1969 г. при проведении буровых работ в проливе Санта-Барбара, неподалеку от Саммерленда, был потерян контроль над скважиной, в результате чего произошел неконтролируемый выброс нефти. Сама скважина была забетонирована. Но нефть начала просачиваться через неотмеченную на карте трещину в породе. Огромное нефтяное пятно нанесло урон всему побережью, что привело к введению моратория на бурение новых скважин вдоль всего побережья Калифорнии и ужесточению регулирования морской добычи. Покрытые липкой нефтяной жижей пляжи и умирающие на них птицы стали одним из символов нового экологического сознания американской нации. Катастрофа в Санта-Барбаре также ознаменовала начало непримиримого противостояния между активистами экологического движения и нефтегазовыми компаниями в вопросе морской добычи.
Северное море и рождение «неОПЕК»
И тем не менее через девять месяцев после разлива нефти в Санта-Барбаре, в конце 1969 г. началась новая эпоха морской нефтедобычи в условиях куда более суровых, чем у калифорнийского побережья, – в штормовом Северном море между Норвегией и Великобританией. На тот момент нефтяные компании уже пробурили 32 дорогостоящие скважины в норвежском секторе Северного моря. Но все они оказались сухими. После очередной безрезультатной скважины Phillips Petroleum уже готова была отказаться от этой затеи и вернуться домой в Бартлсвилл, Оклахома. Но напоследок она решила попытать счастья еще раз, тем более что за использование буровой установки уже было заплачено. В конце октября 1969 г. она открыла нефтегазовое месторождение Ekofisk. Как оказалось впоследствии, одно из крупнейших на шельфе.
Морская нефтегазодобыча развивалась интенсивными темпами, подстегиваемая нефтяным эмбарго 1973 г., четырехкратным ростом цены на нефть и стремлением западных стран найти новые, безопасные источники нефти. Были построены гигантские платформы, настоящие промышленные мини-города, некоторые из которых находились за сотни миль от берега в открытом море. Эти конструкции должны были выдерживать ветра скоростью около 200 км в час и чудовищные по своей разрушительной силе «волны-убийцы». Североморский нефтегазоносный бассейн осваивался чрезвычайно быстро. В 1985 г. в норвежском и британском секторах вместе взятых добывалось более 3,5 млн баррелей в день, что превратило Северное море в один из оплотов так называемого «неОПЕК».
На новые рубежи
Но добыча в Северном море велась на относительном мелководье. В США «прибрежная» добыча, казалось, ушла в море так далеко, насколько это было возможно – на глубины до 200 м, подойдя к самой границе континентального шельфа. Дальше морское дно резко уходит вниз, на глубины в тысячи метров, что было за пределами досягаемости для существующих технологий. Не видя дальнейших перспектив развития добычи в Мексиканском заливе, нефтяники стали называть его «мертвым морем».
Однако некоторые компании искали способы выхода за пределы мелководья – не только в Мексиканском заливе, но и в других местах, особенно в бассейне Кампос у северо-восточного побережья Бразилии. Перед Бразильской государственной нефтяной компанией Petrobras стояла задача снизить неприемлемо высокую зависимость страны от импорта нефти. В 1992 г. после многих лет упорного труда Petrobras успешно преодолела глубоководный барьер и установила стационарную платформу на месторождении Marlim на глубине 780 м.
Тем временем Shell Oil использовала новые сейсмические технологии для поиска месторождений нефти на более глубоководных участках Мексиканского залива. В 1994 г. была введена в эксплуатацию первая глубоководная платформа Auger, которая имела над морем 26 этажей и уходила под воду на глубину 870 м. На это потребовалось девять лет – с момента заключения контракта на аренду участка – и $1,2 млрд, и даже в самой Shell расценивалось как большая авантюра. Но месторождение оказалось намного богаче, чем ожидалось, и в конечном итоге комплекс стал давать более 100 000 баррелей нефти в день. Платформа Auger вышла в глубоководную зону Мексиканского залива и превратила его в перспективный центр нефтегазодобычи и технологического прогресса. Между компаниями развернулась острая конкуренция за контракты на аренду участков, которые продавались федеральным правительством. Благодаря премиям и роялти они стали важным источником дохода для федерального бюджета4.
