Йемен особенно уязвим из-за высокой межплеменной напряженности и регионального раскола, недовольства 33-летним правлением деспотичного Али Абдуллы Салеха, низкого уровня доходов на душу населения и деятельности самого сильного в регионе отделения «Аль-Каиды». Особое значение происходящего в Йемене объясняется его ключевым положением в районе узкого Баб-эль-Мандебского пролива в Красном море и 1500-километровой границей с Саудовской Аравией. Угроза нестабильности и насилия в Йемене заставляет некоторых представителей Саудовской Аравии говорить о «собственном Афганистане» у себя под боком.
В целом события на Ближнем Востоке показали, что социальная нестабильность может стать критическим фактором для энергетической безопасности. В Ливии вспыхнули протесты против режима Муаммара Каддафи, который безраздельно правил страной на протяжении 42 лет. Они быстро переросли в гражданскую войну. Когда верные Каддафи войска двинулись в сторону восставшего Бенгази и стало ясно, что жестокого кровопролития не избежать, Лига арабских государств призвала установить над Ливией зону, закрытую для полетов военной авиации, а США и европейские страны под эгидой ООН и НАТО направили в Ливию свои войска, фактически выступив на стороне повстанцев.
К марту 2011 г. добыча нефти в Ливии практически прекратилась. На фоне растущего спроса усилились опасения в связи с возможностью дальнейшего сокращения поставок. Цены на нефть подскочили, какое-то время нефть марки Brent торговалась выше $130 за баррель. Гражданская война в Ливии продолжилась и осенью. В октябре 2011 г., спасаясь от воздушного налета, Каддафи, человек, который инициировал «революцию нефтяных цен» четыре десятилетия назад, не нашел другого убежища кроме дренажной трубы. Когда он вылез оттуда, его убили повстанцы. Режиму Каддафи пришел конец.
С возобновлением добычи нефти и ее экспорта в Ливии цены на нефть пошли вниз. Однако сигнал был ясным: пока сохраняется неопределенность на Ближнем Востоке, цена на нефть будет включать рисковую премию.
Единственного верного ответа, как разрешится эта неопределенность, нет. Слишком велики различия между странами арабского мира. Например, Египет, как и Иран, имеет население примерно 80 млн человек и доход на душу населения около $5800 в год. В отличие от Египта, многие ключевые страны-экспортеры нефти имеют небольшое население, их экономика во многом зависит от большого числа экспатриантов, фактически они представляют собой государства всеобщего благосостояния с высоким доходом на душу населения.
Несмотря на различия, для всех арабских стран характерен так называемый молодежный бугор. Примерно треть населения региона составляет молодежь в возрасте 20–24 лет. Анализируя европейские революции с 1848 г., историки доказали связь между революциями и молодежными буграми. В этих странах не хватает рабочих мест, особенно для образованной молодежи. В некоторых из них безработица может достигать 30 %, и даже среди работающих многие заняты на низкоквалифицированной работе или неполный рабочий день. Неоправдавшиеся ожидания, экономические трудности и массовая безработица поддерживают тлеющие угли недовольства системой8.
Критическую роль в арабской весне сыграли новые коммуникационные технологии, которые подорвали контроль над информацией, столь важный для авторитарных режимов. С развитием арабских спутниковых сетей в 1990-е гг. начался обмен информацией с внешним миром, и новости о событиях внутри страны распространялись без цензуры со стороны министерств информации. Появление мобильных телефонов и Интернета – и особенно электронной почты и соцсетей Facebook и Twitter – дали людям возможность делиться информацией, мобилизоваться для действий и обходить традиционные средства контроля. Дефицит политического участия восполнялся через эти новые каналы коммуникации, и социальные сети бросили вызов традиционным прерогативам государственного суверенитета9.
Сегодня проблема безработицы перешла из хронической формы в острую. Ведущие отрасли – нефтегазовая и нефтехимическая – являются капиталоемкими, они создают хорошие рабочие места, но не обеспечивают массовой занятости. С этой точки зрения страны Ближнего Востока сталкиваются с классическим «ресурсным проклятием» и структурными проблемами нефтегосударства. Это касается даже богатых нефтегосударств, которые могут предоставить своим гражданам пожизненное соцобеспечение. Связанные с добычей и переработкой нефти и газа отрасли настолько доминируют в экономике, что уничтожают стимулы для любой другой предпринимательской деятельности. Субсидии отчасти ослабляют социальную напряженность, но не решают проблему занятости.
Между тем масштабную проблему создания рабочих мест не решить за один день. Для этого требуется время и высокие темпы экономического роста, а также открытость, стимулирование предпринимательства, ослабление регулирования и контроля и борьба с коррупцией. Китай и другие страны Восточной Азии создают рабочие места благодаря интенсивной интеграции в мировую экономику. В 1960-е гг. Южная Корея и Египет находились на одном уровне развития. В 2010 г. Корея экспортирует на мировые рынки за 10 дней столько, сколько Египет за год. Однако открытие страны для мировой экономики несет с собой блага и издержки глобализации, которые на Ближнем Востоке рассматриваются как угроза и вызывают яростное сопротивление, вплоть до религиозных запретов. Такой застой приводит к тому, что молодые люди, и особенно молодые мужчины, остаются не у дел – без работы, зачастую без семьи и собственного дома, и без перспектив10. Однако ожидания экономических улучшений намного опережают реально возможные темпы экономических изменений. Поэтому вслед за надеждами и оптимизмом арабской весны может наступить разочарование, вызванное неспешным развитием экономики.
Потенциал Ирака
На протяжении многих десятилетий признавалось, что у Ирака есть потенциал для превращения в одного из крупнейших производителей нефти в мире, как и тот факт, что уровень его добычи гораздо ниже возможного. В 2009 г., шесть лет спустя после американского вторжения и после нескольких лет насилия и саботажа добыча нефти в стране почти вернулась на уровень 2001 г. – 2,5 млн баррелей в день. Послевоенное правительство осознавало потребность в значительных инвестициях и привлечении новых технологий, поэтому с середины 2009 г. начало проводить международные тендеры на разработку нефтегазовых месторождений. Как и ожидалось, победителями были нефтяные компании со всего мира. Но на удивление среди них было очень мало американских компаний. Ирак выставил одни из самых жестких требований среди стран-экспортеров, и многие американские компании отказались от участия11.
Некоторые прогнозы относительно наращивания Ираком объемов добычи нефти кажутся чересчур оптимистичными. И даже малоправдоподобными: один иракский министр предположил, что Ирак может сделать скачок с 3 млн (уровень 2012 г.) до 12 млн баррелей в день. Намного разумнее ожидать, что к 2020 г. Ирак выйдет на уровень примерно 6,5 млн баррелей в день.
