Опасность усугубляется отсутствием коммуникации с Тегераном, что может увеличить вероятность «случайной» ядерной конфронтации. Даже в самые напряженные моменты холодной войны США и Советский Союз имели каналы коммуникации. Даже во время Карибского кризиса 1962 г. между Белым домом и Кремлем существовала «горячая линия», обеспечивавшая прямой контакт. С Ираном подобных каналов связи нет. За пределами страны крайне мало известно о том, как функционирует иранский режим, кто принимает решения и каким образом фракции соперничают за власть. Все это увеличивает риски. Отсутствие понимания характерно не только для западных стран, но и для соседей Ирана. Как заметил лидер одной из стран Персидского залива, больше всего тревогу вселяет «не то, что мы знаем об Иране, а то, чего мы не знаем»28.
Обеспокоенность других стран Персидского залива, а также Израиля в связи с планами Ирана растет прямо пропорционально его прогрессу на пути к созданию ядерного оружия. Они опасаются, что Иран будет становиться все более агрессивным в попытках утвердить господство в регионе и дестабилизировать другие режимы. Как выразился представитель Саудовской Аравии, «они хотят доминировать в регионе, и заявляют об этом открыто и решительно». Многие арабы считают, что периодически возобновляемые «переговоры» – стандартная тактика Ирана по созданию прикрытия для продолжения секретной ядерной программы. Один арабский политик назвал это «их обычной стратегией» – «дать массу ложных обещаний, чтобы выиграть время».
Некоторые страны Персидского залива считают, что Иран реализует стратегию «окружения», принимая во внимание его присутствие в Ираке, подрывную деятельность среди шиитского населения в Бахрейне, восточной Саудовской Аравии и Йемене, провоцирование беспорядков на южной границе Саудовской Аравии с Йеменом, финансирование и поставку оружия движениям «Хезболла» в Ливане и ХАМАС в секторе Газа. Создание такого окружения позволило бы Ирану оказывать давление на соседей по Персидскому заливу и одновременно сформировать «пятую колонну», которую можно мобилизовать в случае возникновения напряженности или кризиса в будущем.
В течение многих лет израильтяне говорили о ядерном Иране как о «реальной угрозе» самому существованию их страны и их нации. Теперь и некоторые арабские страны начали говорить об Иране как о «реальной угрозе». Как выразился глава одного из эмиратов, его страна находится всего в «46 секундах полета баллистической ракеты от Ирана»29.
Стимулы и санкции
Последние несколько лет США и Европа пытаются использовать некое сочетание «методов кнута и пряника», чтобы убедить Иран не пересекать «красную черту», под которой понимается создание потенциала для производства ядерного оружия, и избежать ситуации, когда какая-нибудь страна может не увидеть иного выбора кроме нанесения упреждающего военного удара. Предложения включают расширение торговых отношений, членство во Всемирной торговой организации и – признавая широкую общественную поддержку ядерной программы в Иране – помощь в развитии мирной атомной энергетики под приемлемым международным контролем. В то же время растет число санкций, как со стороны ООН, так и со стороны отдельных государств, которые ограничивают инвестиции, торговлю и финансовые потоки. Эти санкции тормозят модернизацию вооруженных сил Ирана и развитие его нефтегазовой отрасли, существенно ограничивая приток иностранных инвестиций и доступ Ирана на мировые финансовые рынки. Россия и Китай присоединились к санкциям ООН, но отказались поддержать односторонние санкции.
Диверсионная деятельность – еще один способ замедлить продвижение Ирана к заветной «красной черте». В 2010 г. его компьютеры, управляющие центрифугами для обогащения урана, были заражены вирусом Stuxnet, который приводил к разгону центрифуг, нарушению работы и разрушению. Его авторами вероятнее всего являются Израиль и США.
Альтернатива конфликту – политика сдерживания, состоящая в применении санкций и других ограничений, которые позволили бы держать Иран под контролем до тех пор, пока он не осознает, что преимущества реальных переговоров перевешивают мнимую выгоду от приобретения ядерного оружия, или пока в стране не изменится политическая ситуация.
Такого рода сдерживание также предполагает распространение гарантий, ядерных щитов и самой политики сдерживания на другие страны в регионе. Перспектива ядерного Ирана уже подстегнула гонку традиционных вооружений в Персидском заливе. А реальность ядерного Ирана может вызвать гонку ядерных вооружений, что, в результате одного лишь увеличения числа участвующих стран, значительно повысит вероятность применения такого оружия. Ядерное противостояние во времена холодной войны, несмотря на серьезные риски, было, по существу, противостоянием двух держав, каждая из которых хорошо понимала роль ядерного оружия как средства устрашения и неизбежность ответного удара. И ни одна из них не хотела покончить самоубийством. Поэтому сдерживание времен холодной войны плохая аналогия для той крайне нестабильной и непредсказуемой ситуации, которую создал бы ядерный Иран30.
Но что в таком случае может побудить Иран остановиться, не пересекая «красной черты»? Это может быть комбинация политики сдерживания и внешнего давления, а также экономических трудностей и роста недовольства внутри самого Ирана, подстегивающего политические перемены. Возможность таких перемен была ярко продемонстрирована убедительной победой на выборах реформиста Хатами в 1997 г. и 2001 г. и затем «Зеленой революцией» – массовыми акциями протеста против очень спорных результатов перевыборов Ахмадинежада в 2009 г. Но бескомпромиссное применение орудий насилия и репрессий, находящихся в руках религиозного истеблишмента, Корпуса стражей исламской революции и их союзников, показывает, насколько сильно сопротивление и решимость защищать существующую систему. А также подчеркивает опасность наличия ядерного оружия в руках тех, кто вознамерился установить новый региональный и мировой порядок и кто верит в необходимость апокалипсиса как предтечи «прекрасного мира».
Его перспектива стала еще реальнее в конце ноября 2011 г., когда МАГАТЭ предупредила о «серьезных опасениях в отношении возможного военного использования иранской ядерной программы». Это положило начало новому витку усиления напряженности. Европейские страны ввели эмбарго на импорт иранской нефти. Танкерам, перевозящим иранскую нефть, было отказано в страховании. Правительство США запретило доступ на американские финансовые рынки всем компаниям, которые вели нефтяной бизнес через центральный банк Ирана. Всем странам-импортерам пришлось «значительно» урезать импорт иранской нефти, чтобы не попасть под эти санкции.
Такая политика означала заметное сокращение экспорта нефти Ираном и, таким образом, усиливала экономическое давление на него. США и европейские страны надеялись, что это заставит Тегеран не переходить «красную черту» и пойти на уступки. Это наглядно показывало, насколько их беспокоили иранские ядерные амбиции. Это была также попытка ввести достаточно жесткие санкции, чтобы удержать Израиль, обеспокоенный вторжением Ирана в «зону неприкосновенности», от нанесения удара по иранским ядерным объектам.
Иран отреагировал на новые санкции вызовом. Он провел крупные морские маневры и продемонстрировал свои возможности «асимметричного ответа» от использования мини-субмарин и интеллектуальных мин до организации актов саботажа в энергетической инфраструктуре стран Персидского залива. Тегеран еще раз пригрозил перекрыть Ормузский пролив. Как выразился один из военно-морских чинов Ирана, «сделать это легче, чем выпить стакан воды»31.
