— Я прожил долгую жизнь, Хуги. Ты оскорбляешь меня,
предполагая, будто я никогда не обдумывал эти примечания к философии
второкурсников. Тот факт, что ты находишь согласованность действительности
бесплодной, говорит мне больше о тебе, чем об этом положении дел. А именно,
если ты веришь в то, что говоришь, то мне тебя жаль, потому что ты должен по
какой-то необъяснимой причине быть здесь, желая и стараясь, скорее, повлиять на
это мое ложное эго, чем быть свободным от такой чуши и на пути к своему
Абсолюту. Если же ты не веришь в это, то это говорит, что ты был послан мешать
мне и расхолаживать меня, в каковом случае ты зря теряешь время.
Хуги издал булькающий звук, затем сказал:
— Ты ведь не так слеп, чтобы отрицать Абсолют, начало и
конец всего.
— Это совершенно не обязательно для либерального
образования.
— Ты признаешь такую возможность?
— Наверное, я знаю это лучше тебя, птица. Это, как я
его понимаю, существует в промежуточной стадии между разумностью и рефлекторным
существованием. Зачеркнуть его, однако — отступление. Если ты происходишь от
Абсолюта — самоотметающего Всего — почему ты желаешь вернуться домой? Ты так
презираешь себя, что страшишься зеркал? Почему бы не сделать путешествие
стоящим? Развивайся, учись, живи. Если ты был отправлен в путь, почему ты
желаешь смыться и бежать обратно к своему отправному пункту? Или твой Абсолют
допустил ошибку, отправив нечто твоего калибра? Признай эту возможность, и вот
конец последних известий.
Хуги прожег меня взглядом, затем взмыл в воздух и улетел.
Наверное отправился проконсультироваться со своим справочником…
Поднявшись на ноги, я услышал раскат грома. Я начал идти. Я
должен стараться быть впереди.
Тропа много раз сужалась и расширялась, прежде чем
совершенно исчезнуть, оставив меня идущим по усыпанной гравием равнине.
Путешествуя, я чувствовал себя все более и более
подавленным, пытаясь держать свой мысленный компас установленным в нужном
направлении. Я дошел до того, что чуть ли не приветствовал раскаты грома,
потому что, они по крайней мере, давали мне приблизительное представление о
том, в какой стороне север. Конечно, в тумане мое положение было немного
запутанным, так что я не мог быть абсолютно уверен. И они становились все
громче… Проклятье.
…И я был огорчен потерей Звезды, растревожен философией
бесплодия нуги. Это определенно был нехороший день. Я начал сомневаться, что
завершу свое путешествие. Если какой-то натурализовавшийся житель этого безымянного
места не устроит мне в скором времени засаду, была сильная возможность, что я
буду бродить здесь, пока не не иссякнут силы, или меня не настигнет гроза. Я не
знал, сумею ли я еще раз устроить эту отмену грозы. Я начал в этом сомневаться.
Я попытался использовать Камень, чтобы развеять туман, но
его воздействие, казалось, притупилось. Наверное, из-за моей собственной
вялости. Я мог расчистить небольшой участок, но скорость моего продвижения
быстро проносила меня сквозь него.
Мое чувство Отражения тоже притупилось в этом месте,
казавшемся, в каком-то отношении, сутью Отражения.
Печально. Было бы приятно выйти по-оперному — в большом
вагнеровском финале под странными небесами, против стоящих противников — а не
ползать по туманной пустоши.
Я прошел мимо кажущегося знакомым выступающего из-под земли
камня. Не двигался ли я по кругу? Есть тенденция двигаться именно так, когда
заблудишься. Я прислушался к звукам грома, чтобы снова установить свой азимут.
По какому-то извращению все было тихо. Я двинулся к камню и уселся на землю,
привалившись к нему спиной. Нет смысла всего лишь бродить. Подожду какое-то
время громового сигнала. Усевшись, я вытащил свои Карты. Отец сказал, что они
на какое-то время перестанут действовать, но ничего лучшего я сделать не мог.
Одну за другой я перебрал их все, пытаясь дотянуться до
кого-нибудь, кроме Бранда и Каина. Ничего. Отец был прав. У Карт отсутствовала
знакомая холодность. Тогда я сдал всю колоду и разложил пасьянс, прямо там, на
земле. У меня получилось невозможное прочтение, и я снова положил их все
обратно. Я откинулся назад и пожелал, чтобы у меня осталось небольшое
количество воды. Долгое время я прислушивался к звукам грозы. Было несколько
ворчаний, но они были без направления.
Карты заставили меня подумать о семье. Они были впереди, где
бы это ни могло быть, поджидая меня. Поджидая для чего? Я переправлял Камень.
Для какой цели? Сперва я предполагал, что его силы могут понадобиться в
столкновении. Если так, и если я был единственным, кто мог применить его, тогда
мы были в плохом положении. Затем я подумал об Амбере, и задрожал от раскаяния
и своего рода страха. Не должно все кончиться для Амбера! Никогда! Должен быть
способ отбросить Хаос…
Я отбросил камешек, с которым играл. Как только я выпустил
его, он стал двигаться очень медленно.
Камень. Снова его замедляющий эффект…
Я зачерпнул еще энергии, и камешек стрелой унесся вверх.
Казалось так, что я взял мало силы от Камня в прошлый раз. В то время, как это
придало энергии моему телу, мозг мой все еще оставался затуманенным. Мне нужен
сон — с множеством быстрых движений глаз. Это место может показаться немного
менее необычным, если я отдохну.
Насколько близко я находился от своей конечной цели? Была ли
она как раз за следующим горным хребтом, или на огромном расстоянии дальше? И
какие у меня имелись шансы оставаться впереди этой грозы, неважно, на каком
расстоянии? А другие?
Что, если битва была уже завершена, и мы проиграли? Мне
виделось, что я прибываю слишком поздно, чтобы помочь им в качестве могильщика…
Кости и монолог… Хаос…
И где была, наконец, эта проклятая Черная Дорога, когда у
меня, наконец, нашлось ей применение? Если бы я мог обнаружить ее, я мог бы
следовать вдоль нее. У меня было такое ощущение, что она находилось где-то
слева от меня…
Я потянулся снова, раздвигая туманы, отбрасывая их назад…
Ничего…
Фигура? Что-то движется?
Это было животное. Наверное, большая собака, двигающаяся
так, чтобы оставаться в тумане. Не подкрадывается ли она ко мне?
Камень начал пульсировать, когда я еще дальше отодвинул
туман. Выставленное на обозрение животное, казалось, встряхнулось. Затем оно
двинулось прямо ко мне.
Глава 8
Я встал, когда оно подошло поближе. Тогда я увидел, что это
был шакал: крупный, не отводивший взгляда от моих глаз.
— Ты немного рановато, — заметил я. — Я
только отдыхал.
Он хихикнул.
— Я лишь явился посмотреть на принца Амбера, —
сказал зверь. Что-нибудь другое было бы провизией.
Он снова засмеялся, также как и я.
