В лагере Пути, в четырех милях, в густом буковом лесу, ни огонька, ни звука. Шеф, Бранд, Торвин, все офицеры весь день накануне обходили лагерь, убеждали самых нетерпеливых викингов и самых тупых рабов. Никакого шума. Никаких споров. Оставайтесь в одеялах, пока вас не позовут. Отдыхайте. Завтракайте группами. Потом стройтесь. И не выходите за пределы леса.
Повинуясь собственному приказу, Шеф без сна лежал в своей палатке и прислушивался к негромкому гулу просыпающегося лагеря. Сегодня решающий день, думал он. Но это не последний кризис. Может, последний, какой он в состоянии предвидеть. И очень важно поэтому, чтобы день прошел хорошо – для начала, для сохранения сил, которые понадобятся ему впоследствии, прежде чем все кончится.
На матраце рядом с ним лежала Годива. Они вместе уже четыре дня, но он все еще не взял ее, даже не раздел. Как это было бы легко. Плоть его твердела, когда он вспоминал тот единственный раз. Она не станет сопротивляться. Она не только ждет этого, она удивляется, чего ждет он, почему не берет ее. Может, он тоже как Бескостный? Или он меньше мужчина, чем Альфгар? Шеф представил себе, как она вскрикнет, когда он войдет в нее.
И кто бы стал винить ее за это? Она до сих пор морщится при каждом движении. Как и у него, у нее спина в шрамах.
Но у нее оба глаза. И она никогда не ждала милосердия Айвара, решения vapna akr. При воспоминании о милосердии Айвара возбужденная плоть Шефа начала опадать. Мысли о теплой коже и мягкой податливости уходили, как улетающий в небо камень из катапульты.
Что-то другое заняло их место, что-то холодное, жестокое, давно предвиденное. Важен не сегодняшний день и не доброе мнение окружающих. Только результат. Вытянувшись, расслабившись, в совершенстве владея своим телом от кончиков пальцев ног до макушки, Шеф думал о предстоящем дне.
Хунд, решил он. Время еще раз обратиться к Хунду.
* * *
В лучах поднимающегося из утреннего тумана солнца Айвар вместе с группой разведчиков разглядывал знакомый хаос наступающей английской армии. Знакомый хаос. Английская армия.
– Это не они, – сказал стоящий рядом Дольгфинн. – Не армия Пути. Не Скейф Сигвартсон. Посмотри на эти кресты, на жрецов в черном. Они поют утреннюю массу, или как там она называется. Значит, либо вызов Сигвартсона – просто ложь, либо...
– Либо его армия затаилась где-то поблизости и ждет, чтобы прикончить победителя, – закончил за него Айвар. У него на лице снова появилась улыбка, коварная и напряженная, как у лисы, крадущей приманку из волчьей западни.
– Назад к кораблям?
– Думаю, нет, – сказал Айвар. – Река слишком узка, чтобы быстро развернуть сорок кораблей. И если мы начнем грести, нет уверенности, что они нас не догонят. Тогда они смогут брать нас корабль за кораблем. Даже англичане с этим справятся.
– Нет. Давая клятву Браги в Бретраборге, мы с братьями пообещали вторгнуться в Англию и покорить все английские королевства в знак мести за отца. Два мы завоевали, сегодня завоюем третье.
– А Сигвартсон? – спросил Дольгфинн.
Улыбка засияла шире, сверкнули во рту зубы.
– У него появится шанс. Но мы позаботимся, чтобы он им не воспользовался. А теперь, Дольгфинн, иди к кораблям и прикажи спускать машины. Но не на этот берег. На противоположный, понял? И на сто шагов от реки. И каждую машину накрыть парусом, как палаткой. И пусть люди делают вид, что разбирают их, когда покажутся англичане. Но разбирать по-английски – знаешь, словно десять старух, сравнивающих внуков. Пусть рабы сделают это.
Дольгфинн рассмеялся.
– Ты за эти месяцы научил рабов работать лучше, Айвар.
Веселое выражение мгновенно слетело с лица Айвара, глаза стали бесцветными, как кожа.
– Тогда отучи их, – сказал он. – Машины на тот берег. Людей – на этот. – Он снова принялся разглядывать армию, идущую колонной по шесть в ряд, с развевающимися знаменами, с большими крестами на телегах в центре. – И пришли сюда Хамала. Он поведет сегодня верховой патруль. У меня для него есть особое дело.
* * *
Со своего наблюдательного пункта за большим цветущим боярышником Шеф наблюдал за разворачивающейся битвой. Армия Пути находилась за ним с обеих сторон, рядами, растянувшись под покровом деревьев и живых изгородей. Громоздкие «кидатели» еще не собраны, «толкатели» на своих повозках, с расчетами в тылу. Всем английским волынщикам и норвежским трубачам пригрозили позором и лишением недельной порции эля, если они издадут хоть звук. Шеф был уверен, что их не обнаружили. А теперь, когда начинается битва, группы разведчиков с обеих сторон будут отозваны. Пока все хорошо.
И однако один сюрприз уже есть. Машины Айвара. Шеф следил, как их перевозят с кораблей, заметил, как наклонялись реи и палубы: тяжелые машины, гораздо тяжелее его собственных. С их помощью Айвар взял Линн? И их поставили не на тот берег. Наверно, для безопасности от нападения, но если битва переместится в другую сторону, они не смогут двинуться за ней. И даже острое зрение Шефа не помогло ему рассмотреть, как сконструированы эти машины. Как они подействуют на его план сражения?
На его план выигрыша всей кампании.
* * *
Маршал Гвикхельм, ветеран многих битв, остановил бы армию, если бы мог, как только авангард доложил о драккарах на реке перед ними. Он не ожидал встретить здесь флот викингов. А все неожиданное сначала нужно разведать – особенно когда имеешь дело с людьми Пути. Он помнил, сколько они поставили ловушек в болотах, когда уходили от него и когда умер Сигварт.
Но ему не дали решать. Викинги, люди Пути – для короля все равно. Это враги приличий. А для Вульфгара и епископа все они – язычники. Строй драккаров? Тем лучше! Уничтожить, прежде чем они смогут уйти.
– А если это и не армия Пути, – высокомерно добавил молодой Альфгар, – тем меньше у нас беспокойств. У них нет машин, которых ты так опасаешься.
Оскорбленный, понимающий, что никакие маневры невозможны с деревенскими танами, составляющими большую часть армии Бургреда, Гвикхельм быстрой рысью повел своих людей на небольшой холм над рекой, он со своими ближайшими помощниками вырвался вперед, они выкрикивали боевые призывы, размахивали мечами, призывая остальных следовать за собой.
Английская армия, увидев ненавистные драккары перед собой – каждый экипаж образовал клин перед своим кораблем, – приободрилась и с энтузиазмом двинулась вперед. Пока не упадут духом, подумал Гвикхельм, отступая, так что ряды перед ним сомкнулись. Или пока не устанут, еще не начав. Он покрепче прижал щит к плечу, не пытаясь пока держать его перед собой. Щит весит стон – четырнадцать английских фунтов, остальные доспехи и оружие – еще три стона. Для переноски не очень много. Но бежать с этим тяжело. И еще тяжелее использовать в бою. Сквозь пот, заливающий глаза, он заметил, что люди на противоположном берегу барахтаются в палатках. Не часто застанешь викингов за сном, подумал он. Обычно нас так застают.
