Книга Грозовой Сумрак, страница 37. Автор книги Елена Самойлова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Грозовой Сумрак»

Cтраница 37

– Если ты устала, то лучше говорить об этом сразу, а не ждать, пока я замечу твое отсутствие.

Я медленно подняла голову, без особого энтузиазма глядя на фаэриэ, насмешливо улыбающегося, сложившего руки на груди и выглядящего донельзя довольным. Как кот, наконец-то добравшийся до плохо накрытого крышкой жбана со сметаной, оставленного без присмотра нерадивой хозяйкой.

– Ты не наслаждаешься прогулкой по чудесному солнечному лесу, маленькая моя ши-дани? – Рейалл ярко улыбнулся, блеснули белые, чуть заостренные зубы. Само очарование. Только кажется таким же фальшивым, как отражение лунного диска на поверхности озера. Вроде бы как настоящее – а на самом деле всего лишь иллюзия на черной воде, холодной, глубокой.

– За тобой трудно угнаться. – Я приподняла подол платья, рассматривая исцарапанные, обожженные крапивой лодыжки.

Сейчас бы подорожника нарвать, растереть листья в кашицу да приложить к ногам – разом стало бы легче. Зря я никаких лекарств с собой взять не сообразила, поторопилась выбраться из Холма, позабыв начисто о том, что в моих силах было перехватить Кармайкла еще весной, достаточно было лишь на поклон к Майской королеве сходить, принести с собой в дар трепетно сохраняемое солнечное золото, полученное от человеческого мага в ту единственную ночь, что мы провели вдвоем. Ведь в каждом Холме свои ценности, своя плата за услугу или одолжение. Там, где осенние возьмут каплей крови, Майская королева попросит счастливое мгновение. Одно-единственное, но яркое, согревающее даже в зимнюю стужу. Золотое зернышко, из которого вырастает добрая память или надежда, алмазная песчинка, не дающая сердцу сорваться в пропасть отчаяния.

Слишком дороги оказались мне воспоминания о Кармайкле, с чьих губ я пила жаркое пламя костра, как хмельное подогретое вино, сладкое, с едва заметной горчинкой, пожалела я отдать это золотое зернышко холодной Майской королеве, рядом с которой всегда находится человек с зеленой арфой, что играет музыку льда и воды. И пусть вода – это шустрый весенний ручеек, а лед уже подтаявший и роняющий прозрачные слезы на выступающую из-под снега черную землю, все равно тепла в них нет совсем – только обещание жаркого лета.

– Просто твои туфельки, которые так хороши для прогулок по волшебному Холму, совершенно не подходят для дальней дороги. – Фаэриэ сел на корточки у моих ног, скользнул кончиками пальцев по тонким царапинам, памятке о том, как пришлось пролезать через густую лещину. – Почему ты не купила себе сапоги в деревне?

А голос мягкий, вкрадчивый. Так разговаривают с маленьким уставшим ребенком или же с девушкой-несмышленышем, которая сама рада поверить сладким словам и красивой улыбке. Я недовольно поморщилась:

– Они показались слишком грубыми.

– Маленькая моя ши-дани, для твоих прекрасных ножек любая обувь, сделанная человеческими руками, будет казаться грубой и неудобной. Придется потерпеть, если действительно хочешь добраться до Вортигерна. Туфельки твои развалятся, а босиком ты по этим дорогам и вовсе не дойдешь.

Он поднялся, в глубине дымчатых глаз затеплился сиреневый огонек, призрачный, неверный, как светлячок, кружащийся в тумане над болотной кочкой. Заманит такой «светлячок» за собой туда, где ни вешек, ни твердой земли – только зыбкая, затянутая травой грязь, топь – провалишься и сгинешь, словно не было тебя на свете.

– Ты сегодня совсем другой. – Я нахмурилась, неловко слезла с казавшегося невероятно удобным древесного ствола, отряхнула мелкий сор с подола плаща. Жарко становится, словно солнце с каждой минутой греет все сильнее и сильнее, а ведь еще даже не полдень. Как в сапогах-то ходить, если еще немного – и в туфлях неуютно станет?

– Я такой, чтобы ты перестала меня бояться. – Рей взял меня за руку, легонько провел кончиками пальцев по моей ладони. – И ты перестаешь.

– Но ведь ты сейчас притворяешься…

– Притворяюсь. Как и ты. – Он рывком притянул меня к себе, заламывая руку за спину, сильно, резко, так, что я охнула от боли и невольно привстала на цыпочки, чтобы не так было больно вывернутому плечу.

Ласковое, искреннее, выражение его лица словно рукавом смахнуло – оно пропало моментально, как солнечный блик на воде, оставив после себя лишь воспоминание. Теперь глаза Рейалла напоминали застывшую на мгновение бурю, лед холодного северного моря с прорубью зрачка.

– Так тебе нравится больше, маленькая моя ши-дани? – тихо поинтересовался он, приблизив лицо почти вплотную к моему так, что я чувствовала его дыхание, как теплое облачко, коснувшееся кожи. – Таким я лучше соответствую твоим представлениям о настоящем облике фаэриэ? Или…

Он вдруг разжал пальцы, высвобождая мое запястье из цепкого захвата – и коснулся моих губ поцелуем. Нежно, бережно, почти неощутимо – как касание крыла бабочки, как ласка теплого весеннего ветра.

– Ты так усердно притворяешься человеком, маленькая моя ши-дани, пусть даже против своей воли, что и отличить нельзя. Если не присматриваться. Ты замерзаешь по ночам, твои царапины не исчезают, подобно ряби на воде, ты не скользишь сквозь лес, как привыкла это делать в Холмах. И я притворяюсь человеком. Потому что у настоящего меня нет ни рук, ни лица, ни голоса – только тугая плеть смерча, раскаты грома в ночном поднебесье, капли дождя вместо слез. Для тебя, маленькая ши-дани, я хотел побыть более приятным в общении. – Рейалл разжал объятия и отступил на шаг, чуть склонив голову. – Идем, здесь недалеко есть поселение – в воздухе пахнет печным дымом.

Фаэриэ пришлось потянуть меня за рукав платья, чтобы я сдвинулась с места и покорно поплелась следом за ним к невидимому пока за стеной деревьев селению. Я была сбита с толку, растеряна, но почему-то сильнее всего боялась, что он оставит меня в одиночестве, что сочтет меня слишком большой обузой, ускорит шаг, оставив меня позади, как тогда, на дороге перед замком, много лет бывшим его персональной тюрьмой, аметистовой клеткой, лопнувшие прутья которой оставили ощутимый след на моей правой руке, невидимую печать взломщика заклинания.

Страшнее людской погони, которая наверняка будет отправлена на поиски сбежавшего Грозового Сумрака, страшнее самого Рейалла, славного дурным, скорым на расправу характером и мечом из холодного железа был мир людей, встречавший любого пришельца неприветливым оскалом.

Кто сильнее – тот и прав.

Первый урок, который преподали мне люди, повстречавшиеся в деревне рядом с мысом Иглы.

Не поленились выследить меня, по глупости заплатившую золотом за нехитрые вещи на базаре, а поняв, что защитить меня некому, захотели взять не только ярко-желтые монеты, с которыми я была готова расстаться без малейшего сожаления, но и меня саму. Если бы не фаэриэ, с которым я провела ночь в замке, внезапно появившийся с приходом грозы, – мне пришлось бы на себе познать то, о чем изредка плакали девушки, приходившие на северный Холм в надежде на защиту у мудрых снежных зверей. Серебро, приносимое ими на каменный алтарь, украшенный хрустальными друзами, до первого снега постепенно чернело от проливаемых небом дождей, ветра и непогоды, а потом пропадало, словно кто-то из зимних все-таки принимал подношение.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация