Огоньки плясали передо мной, нечувствительные к моему горю. Я поднесла ладонь к одному из них и устремила взгляд к свету, заигравшему на коже, на пятнах красного и черного. Моя кровь и траурная пудра… Я опустила ладонь ниже. Вначале стало горячо, потом больно.
– Меня не было здесь, – бормотала я в такт нарастающей боли. – Простите, что я была так себялюбива. Я должна была быть здесь. Должна была сберечь вас.
Эммори взял меня за запястье и отвел руку от пламени. Я рванулась, глядя на него снизу вверх мутными от слез глазами, и, могу поклясться, увидела сочувствие на его лице. А ведь я совсем забыла, что они рядом – стоят на страже молча и неподвижно…
– Довольно, ваше высочество. Ваших сестер больше нет. Так случилось, но вашей вины в этом нет. Вините не себя, но тех, кто совершил эти злодеяния.
Я отпрянула от него – точнее, попыталась, так как он все еще держал мою руку, но только потянула его вниз, за собой.
– Я жажду крови, Эммори. Слышишь? Я хочу, чтобы те, кто за это в ответе, валялись у меня в ногах, умоляя о милости, которой не будет.
Последние слова я выплюнула с ненавистью, рвущей горло, будто осколки стекла.
Он открыл было рот, но что-то в моем лице остановило его, и он молча перевернул мою ладонь, изучая ожог спокойным взглядом темных глаз. Увиденное его удовлетворило, и он отпустил меня.
– Слушаюсь, мэм.
– Принцесса? – Из полумрака возник отец Вестинкар, пряча ладони в широких рукавах своей малиновой ризы. – Вы отдали последний долг?
– Да. – Я поднялась на ноги. – Отец, мы так давно не виделись…
– Слишком давно, дитя мое. Мне очень не хватало вас.
С этими словами Вестинкар обнял меня. Я уткнулась лицом ему в плечо и разрыдалась.
Глава 7
Мне всегда нравился этот священник, дежуривший по ночам в семейном храме, и, если верить матери, это лишний раз доказывало мое неразумие. Да, члену императорской фамилии куда уместнее общаться с Матерью-настоятельницей, но и я, и сестры всегда лучше ладили с добрым стариком, чем с суровой, слишком уж официальной главой индранской церкви.
Я не могла позволить себе затягивать скорбь, и потому через минуту отпустила старого священника и отстранилась от него.
– Отец, что происходит?
Взгляд черных глаз Вестинкара скользнул по моим телохранителям, затем священник тревожно взглянул на меня.
– Не здесь, дитя мое. Даже сказанное в храме достигает не только божьих ушей.
Перевод: за нами следят. Но кто?
– Ваше высочество, нам нужно идти, – глухо сказал Эммори, держа меня за руку.
Опять!
Я среагировала не раздумывая, лишь в самый последний момент сдержавшись и отвесив ему пощечину вместо того, чтобы сломать челюсть. Траурная пудра вперемешку с кровью с моей ладони оставила у него на щеке пятно, блестящее, как брильянты на атласе.
Эммори не шелохнулся. Зин глядел на нас, явно не зная, что делать – защищать напарника или промолчать.
Я в любом случае собиралась извиниться, поэтому решила повести себя так, чтобы все наблюдатели решили, будто я все еще испорченная капризная принцесса, даже после долгих лет отсутствия.
– Я не спрашивала твоего совета, экам. Не нужно мною командовать.
Отец Вестинкар смотрел на нас расширенными от изумления глазами. Я же продолжала глядеть на Эммори, пока он не склонил голову – небрежно, на грани вежливости. Оставалось только надеяться, что эта небрежность – всего лишь притворство.
– Приношу свои извинения, ваше высочество, – сказал он, подняв голову. – Меня интересует ваша безопасность.
– Можешь интересоваться ею сколько угодно, Эммори. Я знаю отца Вестинкара всю жизнь, он не причинит мне зла. И начиная с этого момента не распускай рук, пока я действительно не окажусь в опасности.
– Слушаюсь, ваше высочество.
Я улыбнулась отцу Вестинкару и, взяв его под руку, пошла прочь от тел сестер к фонтану в дальнем конце храма, чтобы шум воды заглушил наш разговор.
– Простите, отец. Мы все еще устраняем нестыковки в цепочке подчинения.
Губы священника дрогнули, как будто он сдерживал смех. Однако он тут же помрачнел и сказал:
– Пока Пас еще могла говорить, она просила передать вам одну вещь, когда вы вернетесь.
С этими словами он вынул из рукава амулет на серебряной цепочке – полированный кусочек ракушки, оправленный в серебро. Блестящую перламутровую поверхность украшал тонкий спиральный узор.
На миг весь окружающий мир сжался до размеров пространства вокруг покачивающейся цепочки. Протянув к ней руку, я замерла. В голове роились тысячи мыслей, и каждая из них настойчиво претендовала на главенство. Моргнув, чтобы прогнать прочь образ сестры, я взяла амулет и снова обняла отца Вестинкара.
– Спасибо.
– Когда вы в последний раз разговаривали со священником?
– В день накануне побега, когда я приходила к вам.
Строго говоря, это было не так. Последним священником, с которым я разговаривала около полугода назад, был пьяный, отлученный от церкви клирик из Священной Римской республики, но очевидно, отец Вестинкар спрашивал не об этом: наш с клириком разговор вертелся вокруг того, как бесчестно его выгнали – и всего лишь за то, что он оставил свой пост во время боя.
– Мне нужно многое сообщить вам, но мы должны быть осторожны, – прошептал он мне в самое ухо.
Я замерла.
– Ваше высочество, мы должны идти. – Эммори не тронул меня, но топтался так близко, что я чувствовала тепло его тела сквозь плотную ткань сари.
Я отошла от отца Вестинкара и обернула серебряную цепочку вокруг запястья – так, что она переплелась с кожаной полоской. Сложив ладони, я поклонилась.
– Благодарю вас, отец.
Он положил узловатую руку мне на голову.
– Благословляю вас, дитя мое. Я знаю, что вам пришлось проделать долгий путь. Уверен, что Мать-настоятельница не рассердится, если я разрешу вам не присутствовать на утренней Литургии Света.
Я кивнула, не решаясь заговорить, в последний раз поклонилась, повернулась и пошла к выходу.
Когда мы вернулись в мои комнаты, остальных телохранителей там не было. На этот раз я смирно стояла в коридоре с Касом и Зином, пока Эммори и Джет проверяли помещения. Получив сигнал, что все в порядке, я, ни на кого не глядя, рванулась к себе в спальню.
Громко хлопнув дверью и выругавшись посреди пустой комнаты, я вспомнила все происшедшее и вновь резко распахнула дверь.
– Вы! Идите сюда, оба.
– Ваше высочество, простите меня…
– Брось, Эммори. Ты просишь прощения только потому, что Зин толкает тебя локтем, – со смехом сказала я. – Закройте дверь.
