— Энтони, что я значу для тебя?
Он устало потер лоб, перевернулся на бок, засыпая.
— Завтра поговорим обо всем, Света. Голова раскалывается.
— Ничего, я все понимаю, говорить не о чем.
— Чего ты добиваешься? — он приподнялся на локте и посмотрел на меня покрасневшими глазами. — Ищешь ссоры?
— Я всего лишь спросила вопрос, на который ты избегаешь ответа.
— Разве поступки не говорят сами за себя? Я забросил дела, рассорился с братом, бегу по первому зову к тебе, но раз ты не ценишь, то нам говорить не о чем.
Я поджала губы и спрятала взгляд. Он расстроенно выдохнул и протянул мне руку:
— Иди ко мне. Прости, я очень устал после стычки с Ричардом. Брат против увлечения тобой, а я не желаю что либо объяснять. Он все равно не поймет.
Залезла под тяжелую руку принца, уткнулась носом в шею, прижалась всем телом и обвила его руками как лиана стройный дуб.
— Я тоже не понимаю. Что ты во мне нашел?
— Мягкие губы, — прошептал он, целуя меня.
Его поцелуй, неспешный и глубокий зажег в груди огонек. Сухое тепло разогнало ряску тоски, овладевшей душой в последние дни.
— А что ты нашла во мне? — прошептал принц, и в его глазах зажглись тревожные огоньки. Энтони напрягся в ожидании ответа.
— Ты моя, чертова, сбывшаяся мечта, — глухо сказала я.
Мы ничего так не боимся, как исполнения мечты. Потому что, тогда можем ее потерять.
* * *
Так потекли дни заточения в золотой клетке. Я изучила покои принца до мелочей и тихо начинала их ненавидеть. Наблюдала за дворцовой жизнью из окна, стала различать стражников по лицам и придумала им свои прозвища.
Занятия алхимией перестали вызывать интерес. Раньше я ужасно хотела научиться повелевать материей, но с тех пор, как я оказалась заперта как волк в горнице, во мне что-то сломалось.
Энтони уделял немало времени изучению боевой магии. Он не говорил прямо о том, что мне угрожает опасность, но факты говорили сами за себя: за дверью дежурили круглосуточно двое стражников, я постоянно носила крупный медальон разработки самого принца. Однозарядный амулет мог нейтрализовать направленную в мою сторону струю горячего металла. Именно раскаленным железом стреляли стеклянные трубки, болтающиеся у пояса солдат.
Энтони заставлял меня противостоять его дару, но эта часть получалась у меня хуже всего.
— Ты должна уметь защитить себя хоть на минуту, пока я не приду на выручку, — с досадой повторял он, когда я умоляла о передышке.
Они с Ричардом крупно рассорились. Старший брат называл меня позором и желал стереть докучливое пятно с королевской репутации. Энтони удалось выторговать безопасность, но взамен Ричард потребовал, чтобы духа моего не было вне комнаты принца. И, естественно, обязательств младшего никто не отменял. Поиски Богини продолжались.
По тому, сколько усилий Энтони тратил на мою защиту, было легко просчитать, что Ричарду он не доверяет до конца. Я разрывалась между благодарностью и беспокойством. Нарушить запрет и выглянуть за двери королевских покоев я не собиралась. Благо размеры покоев превосходили среднюю квартирку в Москве. И все же, живя в роскоши, я задыхалась.
Особенно, когда оставалась одна, зная, что Энтони в этот момент гуляет по парку с очередной аристократкой. Окна покоев выходили на парадный въезд, королевский палисадник располагался с другой стороны дворца, поэтому я не могла убедиться своими глазами. Что ж, воображение бывает не менее безжалостным.
Я сама не знала, что на меня нашло в тот судьбоносный день. Что подвигло отказаться от намеченного пути и стать любовницей особы королевских кровей. Будто околдовали. Когда принц находился вдали, я приходила в себя и жалела о содеянном. Продумывала пути отступления и готовила побег из дворца.
Иногда мне казалось, что я готова воспользоваться любой возможность, чтобы сбежать. Я чувствовала себя лишней в жизни принца, он не заслужил ссоры с братом из-за любовницы. Я подсознательно ждала, когда принц охладеет ко мне. Но стоило Энтони зайти в дверь и посмотреть на меня взглядом, в котором читалась любовь, я забывала обо всем и бросалась ему на шею.
Ночи были жаркими. Его страсть и преданность выжигали сомнения.
Глава 14. Сердце красавицы
Так я прожила две недели, бросаясь из одной крайности в другую. Недолгий срок, но однообразные дни тянулись вечность.
А потом по парадной дороге потянулась длинная процессия. Первым шел огромный зверь под цветастой попоной. С вытянутой шеей, тяжелыми ногами, складками сероватой кожи. Помесь слона и жирафа, довольно добродушный и неторопливый он нес на себе наездника, прокладывая дорогу. За ним, четверка великолепных скакунов везла открытую повозку. В ней сидели молодые девушки, одетые в газовые восточные одеяния разных цветов. Среди них на возвышении расположилась дева с волной черных кудрей, одетая в золотое одеяние, с серебряным обручем в волосах. Подле повозки цокало конное сопровождение из подтянутых воинов, одетых в тюрбаны. Я заметила, что у пояса они носят изогнутые клинки, а не алхимическое оружие.
Послы. Эдомии или Палесдии я не разобрала, но могла угадать зачем пожаловали. В открытой повозке ехала будущая невеста принца.
Я закусила кулак, но не помогло. Слезы катились по щекам, глаза опухли.
Слоноподобное животное остановилось. Наездник слез с его спины, уверенной походкой подошел к повозке, открыл дверь. Девушки высыпали наружу, расстелили золотой ковер. Невеста кокетливо ступила на него, опустив голову. Черные кудри осыпали ее до тонкой талии, она смотрелась настоящей восточной красавицей. Застыла изящной статуэткой. С замиранием сердца я увидела, что на второй конец ковра ступил принц. Заморская дева тут же ожила, сделала шаг навстречу ему, стреляя глазами. Подружки осыпали ее дождем из розовых лепестков.
Она выглядела сущим ангелом, невинным и прекрасным.
Принц выставил для нее локоть. Смущаясь, восточная красавица обвила его руками как плющ, и они направились во дворец, прочь с моих глаз.
Я отошла от окна. Злость полыхала во мне. Я почувствовала запах гари и увидела, что ненароком подожгла собственную юбку. Содрала с себя богатый наряд, потушила огонь и уселась на пол, размазывая сажу по лицу.
Дышать, успокоиться. Не думать. Я искупаюсь, а потом решу, что делать.
Я аккуратно сложила брошенное платье. Расставила ширму с пионами и нагрела воду в кувшине. Медленно вытащила заколки из волос, выпустила пышную шевелюру на свободу. Полностью разделась и встала в глубокую бадью.
Горячие струи принесли облегчение. Я остервенено терла свое бедное тело губкой до красноты, стирая следы сажи.
Я была так сосредоточена на купании, что не сразу услышала шорох. Оставила кувшин, замерла на месте, прислушалась. Шорох повторился. В комнате кто-то был.
