В комнате воцарилось тяжелое молчание. После рассказанного Уильямом ощущение сказочности происходящего улетучилось. Тут, как и в моем мире в политике происходят мерзкие дела.
Мне стало страшно, по спине пробежал холодок, на глаза навернулись слезы. Отчаянно не хотелось ехать во дворец, прямо в пасть ко льву.
— Что случилось, Света? Почему ты плачешь?
— Я чувствую себя дичью среди хищников… Не понимаю, зачем я тебе понадобилась…
— Не бойся, со мной ты в безопасности. Я не оставлю тебя, чтобы не случилось.
— Но почему?
— Вижу, ты не оставишь меня в покое, пока не узнаешь правду.
Лорд Бестерн замолчал, на лице заиграли желваки, брови сомкнулись, посреди лба пролегла глубокая морщина.
— Зови свою горничную. Одевайся и идем за мной!
Я мигом вскочила, метнулась в свою комнату, пока муж не передумал. Дернула за ленточку колокольчика для вызова слуг и закружилась по комнате, в нетерпении заламывая руки. Чего я только не передумала! Роуз быстро впорхнула, будто дежурила у двери, и тут началось самое неприятное. Горничная никак не соглашалась выпустить меня из комнаты, пока не наведет полный марафет.
Платье надобно заново отгладить: помялось, лежа на кровати. Прическа растрепалась, макияж никто не отменял. Я шипела, а Роуз, извиняясь, шептала:
— Леди Уиндхем дежурит внизу. Никак не могу, леди, мне обязательно нужно вас собрать как следует.
Лорд Бестерн заглянул через несколько минут, застал меня в парадном облачении, молча переносящую пытку.
— Роуз спасибо, твои услуги сейчас не понадобятся.
Роуз вскинула широко распахнутые, умоляющие глаза оленя на мушке охотника, но возразить не решилась. Отступила в сторону, напоследок стараясь скрепить легкие и непослушные волосы рекордным количеством шпилек.
Коричневое платье в тон камзола лорда Бестерна идеально подчеркивало талию. Декольте обрамлял легкий кремовый тюль. Главным украшением наряда была тяжелая золотая цепь с искристым желтым топазом. Волосы тоже покрывала золотая сеточка с осколками бриллиантов. У госпожи Веллсбери и вправду отличный вкус, платье придумала она. Надо сказать, на мне оно смотрелось лучше, чем в шкафу.
Лорд Бестерн протянул локоть и я послушно оперлась на руку мужа.
Мы прошли по коридору, спустились по парадной лестнице, свернули в гостиницу, через нее в библиотеку, музыкальную комнату… Сердце забилось сильнее, я, кажется, догадалась, куда меня ведет муж.
В мастерскую Пруденс! Теперь понятно, отчего сиделка старалась не пускать туда. Догадка оказалась верной — сестра мужа напророчила нечто про меня…
У входа в мастерскую муж галантно придержал дверь, пропуская меня вперед.
Через высокие окна мастерскую заливал прозрачный свет осеннего солнца. В косых лучах танцевали пылинки. На мольберте сушился холст, изображающий сцену охоты на шипастое зеленое чудовище, встреченное мною в лабиринте — бигаста. Свинокрокодил щерил зубастую пасть, конный всадник метил в него копьем, за деревьями трубил в рог егерь и гарцевали люди в красочных одеждах, более подходящих средневековью.
Лорд Бестерн, задумчиво потирая подбородок, встал напротив картины и долго ее рассматривал не говоря ни слова. Затем произнес:
— Королевская охота на бигаста, перед самым приходом зимы. Мы вскоре получим приглашение.
— Значит, Пруденс и вправду рисует будущее. Покажи и мой портрет!
Муж резко обернулся со смесью облегчения и уважения во взгляде.
— Надеюсь, эта особенность сестры останется между нами. Ее счастье зависит от твоего молчания. Пророки ценятся на вес золота, они живут во дворце под пристальным вниманием короля, используют свою дар, на поиски Богини. Пруденс не выдержит подобной жизни.
— Я понимаю, Уильям. Спасибо за доверие.
По всей мастерской, лицевой стороной к стенам были расставлены картины. На глаз я определила около сотни. Муж подошел к дальней стене, уверенно вытащил крупный холст из четвертого ряда, будто проделывал это не раз.
Поднес его к пустому мольберту и водрузил на деревянную подставку.
С картины на меня смотрела я сама. Чуть повзрослевшая, с серьезными глазами и округлившимися щеками. Пруденс рисовала настолько тонкими мазками, что картина казалась не просто фотографически точной, но живой.
В детстве мы гадали, поставив два зеркала друг напротив друга, между ними зажженную свечу. Сидеть в темной комнате, смотреть на бесконечный коридор, где танцует желто-синий огонек, было волнительно-страшно. Казалось, за спиной притаилось мистическое существо. Глядя на произведение пророчицы, меня пронзило тоже самое чувство.
На портрете мое чело украшала массивная корона как у шахматной королевы, усыпанная сапфирами и рубинами. В одной руке я держала скипетр, в другой державу, укутанная мантией из горностая. На плече мужская рука, можно разглядеть мощную фигуру мужчины одетого сплошь в золото, только вот незадача — лицо осталось за пределами холста.
Я, королева?
Невольно закусив губу, я подмечала все новые детали. Усыпанные кольцами пальцы, гордо поднятый подбородок, морщинки в уголках глаз. На картине я старше. Вот оно мое будущее.
Лорд Бестерн с плотно сжатыми губами внимательно наблюдал за моей реакцией. Я демонстративно от него отвернулась, подошла к двери мастерской и вышла прочь. Что я могла сказать? «Выгодное вложение, мой лорд. Жаль, что вы разыгрывали страсть, деловые отношения легче пережить».
Мне отчаянно хотелось побыть одной. Я пронеслась через анфиладу комнат к стеклянным французским дверям, ведущим в сад.
Ветер гнал по небу серые облака, словно пастух мохнатых овец. Воздух сырой и холодный, а я в легком платье с открытыми плечами, да и атласные туфельки не предназначены для прогулок по гравию. Плевать — стены и потолок давят на психику. Хочу на волю. Я вышла на улицу, оглянулась, заметила справа декоративную рощу. Побежала прямо туда, стараясь держать юбки как можно выше.
За стеной из высоких кустов позволила себе резко выдохнуть. Обняла себя за плечи, отпустила эмоции на волю.
Да, больно. Я давно подозревала — Бестерну выгоден наш брак. И все же позволила сердцу надеяться, словно жизнь ничему не научила.
Жениться на будущей королеве — отличное вложение. Бестерну выгодно приручить наивную дурочку, чтобы потом вовсю наслаждаться королевской властью.
Это ли мое будущее? Конечно нет, на картине нарисован бред больного ума. В обычной жизни пешки не превращаются в королев, а этот мир мало похож на сказку. Хочу ли я жить в змеином гнезде, именуемым дворец? Увольте.
— Света, — прозвучал за спиной мужской голос с нотками паники.
— Я скоро успокоюсь, мой лорд, — запинаясь ответила я. — И не буду доставлять вам больше хлопот.
