— Она всего лишь проявляет радушие к новообретенному роду. Думаю, нам следует поощрять похвальное устремление, свидетельствующее о чистом и благородном сердце.
Корделия с болью в глазах посмотрела на сына. Верно, она считает, будто я его околдовала и сделала слепым к вопиющим недостаткам характера и воспитания. Все матери считают невесток недостойными, это должно было меня утешить, но, почему-то, не утешало.
Я устало потащилась за мужем, который с невозмутимым выражением лица понес дальше Мэй как ни в чем не бывало.
Мысли возвратились в главному — к леди Инессе. Она не только паучиха, способная уколоть иголкой, обмазанной жгучей смесью, она еще и собственноручно изуродовала ни в чем не повинную белошвейку. Зачем леди Инесса это сделала?
В детстве я читала сказку, в которой падишах попросил талантливого архитектора построить великолепный дворец. Двадцать лет архитектор возводил прекрасные своды, невиданные доселе на земном шаре. Падишах был в восторге от проделанной работы, пообещал оплату, соответственную таланту. Архитектора обезглавили, дабы не вздумал построить подобным дворец для кого-нибудь другого.
Может, леди Инесса избавилась от Мэй за кружева, может, по другой причине, но я твердо знала одно — как бы ни было велико влияние лорда Лайвдейса, я заставлю ее ответить за содеянное.
После того, как Мэй устроили в кровати и послали за лекарем, я поспешила в свои покои, чтобы успеть переодеться для визита в деревню. Роуз за десять минут помогла приобрести достойный вид. Сегодня горничная особо старалась, я подозревала, что она ревнует к подруге и пытается показаться незаменимой.
Одевшись, я поспешила в лабораторию, прихватив с собой две бутылки вина покрепче. Нужно было успеть перед выездом захватить прокипяченные и высушенные повязки. Кроме этого, хотелось попробовать придумать что-нибудь для дезинфекции.
Мои способности к алхимии позволяли нагреть вино, одновременно охладить воду в поставленном сверху сосуде и… Вот чудо! В стеклянную пробирку потек чистый спирт. Я закрыла пробкой баночку, аккуратно сложила в корзину над завернутыми в вощенную бумагу повязками, и почувствовала себя подготовленной к новым свершениям.
В семь утра, я чинно и неспешно прошлась по главному холлу, как учила леди Уиндхем. Мой маленький отряд ждал во дворе. Я мысленно отметила, что ездить верхом все-таки необходимо освоить.
Визит в Брандвелл прошел еще лучше вчерашнего в Аркенс. Меня встретили радушно, плотно накормили, затем повели посмотреть больных. С ранами я неплохо справлялась, хотя меня мутило от вида и запаха.
Бинтовать я научилась, когда ухаживала за лежачей бабушкой. Бабушки давно нет на свете. То время, когда нужно было менять повязки на спине, помнилось мне беспросветным и мутным от тихого отчаяния. Больно видеть, как угасает родной человек. Никогда не знаешь, какой навык в жизни пригодится.
Теперь руки сами собой вспомнили, как следует ухаживать за больными, вытирать смоченными в спирте тампонами края раны, накладывать повязку, пропитанную солевым раствором, сверху бинтовать сухой. За моими действиями с уважением наблюдали, я старалась как можно подробней объяснить про подходящие материалы, важность чистых рук и каждодневной смены повязок.
Встретились и больные, которым я не знала, как помочь. Они были благодарны уже за то, что герцогиня самолично пришла их навестить, но сердце болело, глядя на изможденные лица. Я брала у каждого образцы, чтобы поселить на чашки Петри в лаборатории, попробовать вывести подходящие лекарства, но в сердце я знала, что научный процесс берет много времени. Даже если получится синтезировать антибиотик, он не поможет этим людям…
Мы закончили очень поздно, солнце давно закатилось за горизонт. Я вернулась в дом старосты с гудящей головой и тяжелым сердцем, мысленно готовясь к долгой прогулке к особняку в непроглядной тьме.
— Его светлость прислал за вами карету и лошадок. Они давно ждут, мы не посмели мешать вашей светлости.
Я откинулась на мягких подушках, закрыла глаза, и мысленно вновь поблагодарила провидение за то, что мне повезло. До сих пор, никто кроме родителей, обо мне так не заботился. На сердце потеплело от того, что крайне занятый муж не забыл отдать приказ о карете для меня.
Вернувшись, я забежала к Мэй. Она хорошо себя чувствовала и работала над новым шедевром. Кажется, они с Роуз нашли общий язык на почве любви к красивой одежде. Роуз заказала золотое кружево для платья цвета шоколада, а Мэй с радостью принялась претворять задумку в дело. Услышав о том, что завтра предстоит очередной визит в деревню, Мэй попросила присоединиться к нам.
Тем же вечером я составила для себя жесткое расписание, в котором было место для визитов в деревни, обучения медиков-новобранцев, урокам верховой езды, занятий с леди Уиндхем. Хорошо, что ночи полностью принадлежали мужу, они будут моей отрадой и отдыхом. Еще я внесла особый пункт, над которым давно думала — я решила стать частью распорядка дня Пруденс, а именно завтракать в ее обществе, чтобы она привыкла ко мне.
Муж отвлек меня поцелуем от расписания. Я повернулась к нему, крепко обняла и внезапно поняла, что очень счастлива. Среди суеты, лавины обязанностей, угрозы, войны я обрела свое место. Или оно нашло меня.
Лорд Бестерн наблюдал за тренировками будущего войска, занимался обмундированием, следил за текущими делами рода и пытался всеми возможными способами отсрочить повестку. Мы часто обсуждали строение войск на земле. Я знала об этом прискорбно мало, и искренне жалела, что никогда не интересовалась историей. Когда я вспоминала о войнах времен Наполеона, то в груди сжимался болезненный комок — за ранеными тогда ухаживали из рук вон плохо, а это значило, что и в Агнессии, когда начнутся бои, никто не озаботится лечением простых солдат.
Уильяму был готов на все, чтобы его люди вернулись с наименьшими потерями. Он цеплялся за любую подсказку. Даже самая простая идея о полевых госпиталях, обученных медсестрах, воспринялась, как руководство к действию. Муж предоставил в мое распоряжение людей, деньги, влияние. Он доверился мне, дал возможность оставить ощутимый след в жизнях тысяч людей. Я ухватилась за этот шанс. Меня подстегивал страх того, что будет, если не успею.
Мэй стала моей опорой и ближайшей соратницей. Я с радостью переложила на ее плечи часть повседневных забот. Она к любому заданию подходила с той же методичностью, как к плетению кружева. На ее плечах лежало содержание лаборатории. Мы начали разводить собранные микробы. Я очень старалась, чтобы соблюдалась техника безопасности — работали только в специальных шкафах, с подстроенной вытяжной трубой.
Микробы росли обильно, смешанными разноцветными колониями. Я учила Мэй, как подцепить одну из них и перенести на отдельную чашку. Кажется, удалось захватить стрептококков — они оставляли красивый белый круг на красной поверхности вокруг колоний. Точнее сказать пока было невозможно — я еще работала над микроскопом, но никак не получалось присоединить линзу с достаточным увеличением.
