Что ж, маски сорваны. Все стало на свои места. Мэй была права, ушедшая любовь — благо. Для принца я всегда буду дорогой и желанной игрушкой. Ему не понять, что разница в богатстве и положении, не дает права распоряжаться человеческими судьбами. Желания последней служанки имеют право быть услышанными. Такое же право, как у принцев.
Не буду больше действовать сгоряча. Смотреть и выжидать, а затем придет и мой черед преподать урок венценосным особам.
Энтони хмуро ждал меня за дверью, держа в руках бокал с алой жидкостью. Я отошла к окну и сделала вид, что пью, а на самом деле вылила сок в горшок с жухлым цветком.
Энтони выглядел бледным и расстроенным. Похоже, наше воссоединение рисовалось ему намного радужнее. Пока, он находит объяснение моим поступкам, но вскоре ему надоест.
Он подошел ко мне, пропустил светлую прядь волос сквозь пальцы. Погладил щеку, пробежался по шее к затылку. Я стояла, опустив взгляд, не мешая, но и не поддаваясь ему.
Я пробовала вызвать огонек, но что-то все еще блокировало возможность к алхимии.
— Хочешь, позанимаемся? — предложил Энтони. — Помнишь, как ты любила алхимию? Бестерн ведь не хотел обучить тебя, не правда ли?
Снова вопрос доверия. Лорд Бестерн был занят войной, поэтому мы отложили занятия. Я верила, что когда-нибудь, мы вернемся к ним.
Предложение принца звучало весьма заманчиво. Занятия алхимией значили, что мой дар отпустят на волю. В голове созрел план побега.
Я посмотрела на принца с надеждой, накрыла его руку своей и ответила согласием:
— Да, очень хочу.
Принц довольно улыбнулся, как бы подтверждая, что у каждого человека своя цена. Поцеловал мои замерзшие пальцы, отошел к двери, открыл ее, и я услышала его тихий приказ из коридора:
— Эмбия Саннихил, прошу вас, больше нет надобности подавлять дар моей гостьи.
— Как прикажете, Ваше Высочество.
Я успела заметить в коридоре силуэт стройной женщины, затянутой в черное, со строгой прической. Алхимик, специально нанятый, чтобы я не сбежала, используя дар. Вот он шанс, которого я дожидалась, только бы не упустить.
В подушечках пальцев закололо, словно я отлежала руку, а теперь кровообращение вернулось. Я вновь могла ощутить комнату вокруг, каждый предмет открыл свою суть. Сосредоточив всю силу в единый рывок, я провернула трюк, доселе ни разу не опробованный.
Энтони еще не успел вернуться в комнату, а я из покорной пленницы превратилась в беглянку. Рванула к окну, одновременно титаническим усилием расплавив стекло, превратив раму в угольки. Закрыв голову руками, прыгнула ногами вперед, поддав под спину скорости воздушной подушкой.
— Стой! — закричал принц.
Бешено колотилось сердце, я зажмурилась от страха, сила утекала одним сплошным потоком, опустошая меня. В ушах свистел ветер, ветви деревьев ощутимо хлестнули в левое плечо, я закружилась, как теннисный мяч. Меня затошнило от боли и страха, земля резко приближалась, как в страшном сне, когда настигает зло, а ты не в силах ничего предпринять.
Удар. Хруст. Левое бедро разорвала боль, я покатилась по заснеженной поляне, пока не остановилась, погребенная под сугробом.
Я чертыхнулась, сжав зубы. Я лежала, как дохлая селедка, левая нога ужасно болела. Но еще яростней полыхало чувство злости на саму себя.
Молодец Света, не только не сбежала, но еще и сломала ногу. Теперь прощай свобода, от принца даже не уползти.
«Сиди тихо и делай вид, что терпишь ухаживания».
Все тело ныло, в ногу, словно вонзился нож. Я проклинала собственную невезучесть. Остается надеяться на мужа. Что не поверит наветам, решит выступить против короны, выкрасть обратно свою жену. От осознания маловероятности спасения я тихонько завыла.
Послышался приближающийся бег. Принц присел рядом, стражники расположились вокруг, эмбия встала в сторонке.
— Света, зачем? — принц расстроенно заглядывал в глаза.
Я прикусила губу до крови. Боль стала невыносимой.
Заметив поврежденную ногу, Энтони занес над нею ладони. Боль стала острее, я тонко закричала. Принц потемнел лицом, отдал распоряжение стражникам:
— Осторожно поднимите и отнесите наверх. Я сказал, осторожно!
Боль вознеслась крещендо, когда чужие руки дотронулись до левого бедра. Я провалилась в благословенную тьму.
* * *
Очнулась при свете солнца, в незнакомой кровати на белоснежных мягких простынях. Я уставилась на лепной потолок, перевела взгляд на противоположную стену, где висели охотничьи трофеи — головы оленей, бигастов, крупных зубастых хищников, невиданных на земле. Рядом со мной на кресле дремал Энтони. Я попробовала сесть поудобней, левое бедро прострелила боль, словно от разрывной пули.
— Света, дорогая, — прошептал Энтони, присаживаясь в кресле. — Не двигайся. Ты сломала бедро, я не могу излечить его за день. Тебе нужно неделю вылежать. Не бойся, я не брошу тебя.
Теперь я настоящая пленница, остается надеяться на порядочность принца. Пока он не делал попыток обидеть меня.
«И еще, — отметила я с сарказмом. — Изнасиловать он меня не сможет».
— Энтони, — поинтересовалась я, смиренным голосом. — А как же надвигающаяся война? Ты не будешь нужен брату?
— Ричард не прислушивается к моим советам, — хмыкнул Энтони. — Война его рук дело, пусть сам и расхлебывает. Я полностью в твоем распоряжении.
Матрас с правой стороны прогнулся от тяжести принца. Он обнял меня одной рукой, склонился так, что каштановые волосы мазнули по ключицам, остановился на расстоянии вдоха от губ.
Я была полностью в его власти. Беспомощная и обреченная. Зависимая от милости принца.
Я медленно отвернулась, посмотрела в окно, где снег укрывал шапкой лес.
Не смогла. Не хотела предать мужа.
Энтони выпрямился, задумчиво потер переносицу.
— Я позову твою подругу, — бросил он выходя из комнаты.
Через пару минут забежала Мэй, встревоженная как пушистый воробей. Мы крепко обнялись, она поцеловала меня в щеку и тут же стало чуточку светлей на душе.
— Мэй, скажи, может тебе удалось передать весточку лорду Бестерну? — с надеждой спросила я, сглатывая слезы.
Подруга отрицательно покачала головой, указала пальцем на ухо и на дверь, намекая на то, что нас подслушивают.
Я понятливо прикусила губу. Подбородок дрожал, отчаяние грозилось поглотить меня.
Мэй прошептала одними губами:
«Сбежим».
Я пожала ее ладонь и благодарно повторила, не произнося ни звука:
«Сбежим».
Энтони вошел с серебряным подносом, на котором дымился чайник. Возлежали на тарелке золотистые хлебцы, кусочек масла таял на стопке воздушных оладий. Алело ягодное варенье в вазочке.
