Ладонью ласкаю я юноши грудь,
Под пальцами словно искрит и мерцает,
Откуда-то токи желанья бегут,
Куда-то меня увлекают.
Помнится, я подумала тогда, что если слово «юноша» заменить на «девушка», взрослые, то есть бабушка с Лидией, сочли бы стихотворение непристойным. Мысленно я произвела эту замену, процитировав в голове всю строфу целиком. У меня поплыло перед глазами. В этот момент Димка наклонился к моему уху и сказал громким взволнованным шепотом:
— Волосы у Юрасика красивые. Я тоже хочу такие длинные отпустить. Тебе нравится, когда у мужчины длинные волосы?
— Подумаю и скажу тебе завтра.
Назавтра Димка притащил откуда-то длинный кудрявый парик. Мы по очереди примеряли его перед зеркалом. Мое лицо он делал хорошеньким, но очень глупым. Димке умопомрачительно шел. Я подкрасила ему ресницы, подвела глаза. Он напялил мой новый сарафан. Димка кривлялся перед большим зеркалом на веранде, когда появился Юрасик. Он увидел его в зеркале, замер на минуту, потом стал паясничать с особым удовольствием.
В тот день мы поехали в зоопарк. Я облачилась в сарафан, который оказался мокрым на животе от Димкиного пота. Юрасик сказал, чтобы Димка не снимал парик. К моему удивлению, тот послушался.
Мы были пестрой и веселой компанией. На нас обращали внимание.
— Ты забыл смыть грим, — сказала я Димке, когда Юрасик пошел покупать билеты на речной трамвайчик.
— Я специально его оставил. Как ты думаешь, Юрасик заметил?
— Конечно. Наверное, решил, что мы играем в дочки-матери.
— Послушай, а почему у мужчин не принято краситься?
— Потому что у вас принято бриться.
— Я серьезно, а ты хохмишь. — У него на самом деле был сосредоточенный и заинтригованный вид. — Я бы очень хотел знать, почему мужчине нельзя влюбиться в другого мужчину.
Эту тему мы обсудить не успели — появился Юрасик и потащил нас на пароход. Потом мы катались на американских горках, танцевали на летней танцплощадке под шумящими на ветру каштанами. Я то и дело меняла Юрасика на Диму и наоборот, они же танцевали только со мной, хотя вокруг было полным-полно свободных красивых девушек. Юрасик читал стихи. Некоторые слова заглушали музыка и ветер над нашими головами. Но мне было очень весело оттого, что мой кавалер читал мне стихи. Его горячая рука спокойно лежала на моей талии, глаза были устремлены в одну точку чуть повыше моих бровей. Иногда мне казалось, будто они смотрят в мои глаза. Тогда внутри что-то вздрагивало, и по телу разливалось радостное тепло.
Прощаясь, Юрасик поцеловал меня в щеку, на какое-то очень короткое мгновение коснулся губами моих губ. Димке он крепко пожал руку.
Я уже облачилась в пижаму и собралась было погасить настольную лампу, когда Димка приоткрыл дверь и просунул в щель голову.
— Все-таки он крейзи.
— Кто? — не сразу врубилась я.
— Этот Юрасик.
— А в чем, собственно, дело?
— Представляешь, он пригласил меня к себе. Когда ты торчала у клетки с мартышками. Он сказал, мы будем загорать у них на балконе голышом.
— Пойдешь? — без особого энтузиазма поинтересовалась я.
Димка пожал плечами и опустился на корточки возле моей кровати. Он все еще не смыл грим.
— Испачкаешь свою подушку, — сказала я.
— Я буду спать на спине. Знаешь, я, наверное, схожу к Юрасику. Всего на полчаса. Мне очень интересно посмотреть на голого мужчину.
— Никогда не видел, что ли?
— Нет. Видел только голых женщин. В жизни и на фотографиях.
— Но почему ты решил, что Юрасик крейзи?
— У него столько знакомых в городе. Даже среди актеров драмтеатра есть друзья. Неужели ему интересно со мной?
— Для того чтобы загорать вместе нагишом, не обязательно испытывать какой-то особый интерес к кому-то, — изрекла я и посоветовала: — Надень парик.
Димка почему-то смутился.
— Я похож в нем на девчонку, — пробормотал он, глядя куда-то в стенку.
— Ну и что? Может, Юрасик и клюнул на тебя из-за того, что ты похож на девчонку.
— А ты бы пошла, если б Юрасик пригласил тебя позагорать с ним вдвоем в голом виде? — неожиданно спросил Димка.
Теперь смутилась я, но попыталась скрыть это.
— У меня аллергия на солнце и на голых мужчин. Понял?
— Ты не говори ему, ладно? Сам не знаю, почему я вдруг сказал тебе это.
— Валяй-ка к себе. Бабушка поднимет хипеж, если вдруг узнает, что ее милые внучата общаются между собой после девяти вечера, да еще в неглиже.
— Мы с тобой брат и сестра.
— Для взрослых это не аргумент. Я не хочу, чтоб возле моей комнаты поставили Антониду.
Он встал с корточек и наклонился надо мной.
— Можно тебя поцеловать?
— Чего это вдруг?
— Захотелось. Ужасно.
Его сухие плотно сжатые губы коснулись моих и вдруг раскрылись. Мои бессознательно потянулись к ним. Поцелуй получился настоящим. Это был мой первый поцелуй. У Димки, как я догадалась, тоже.
Я оттолкнула его и отвернулась к стенке. Я слышала, как он на цыпочках вышел из комнаты и бесшумно прикрыл за собой дверь.
Я лежала и думала о том, что мне пора влюбиться наконец по-настоящему, а не в своих фантазиях, как это было раньше. Я мысленно перебрала всех своих знакомых и остановила выбор на Юрасике. Проанализировав сложившуюся ситуацию, поняла, что Юрасик мной заинтересован, может, даже слегка влюблен. «Я тоже влюблюсь в него, — пообещала я себе, засыпая. — Он необычный и очень мягкий, нежный. Таких я еще не встречала. Мы будем любить друг друга преданно и красиво. Я обязательно влюблюсь в Юрасика…»
Следующий день я провела в туманных мечтах о любви, прокручивая в уме всевозможные ее перипетии, почерпнутые из романов и кинофильмов. Черты лица Юрасика, который, как полагается, был главным героем всех моих так называемых приключений, были словно размыты струями дождя, вдруг обрушившегося на город.
«Это хорошо, что дождь, — думала я, делая зверскую гимнастику на паркете в коридоре — Димка не будет загорать с Юрасиком на балконе».
Димка отсутствовал целый день. Я неприкаянно слонялась по дому и смотрела из всех окон на улицу. Наконец вышла на веранду, где бабушка наряжала в голубой мелким горошком крепдешин крутобедрый старинный манекен.
— А где Димитрий? — спросила она, глядя на меня поверх очков.
— Наверное, пошел ловить рыбу.
Бабушка хотела было что-то сказать, но передумала и снова занялась своим делом. Я забралась с ногами в качалку и стала ее раскачивать.
