Прошло несколько часов, прежде чем я смогла заставить Димку прочитать это письмо. Он читал его вслух, после каждой фразы зевая — уже пропели предрассветные петухи. В мозгах у Димки все еще царил беспорядок, а потому он изрек:
— Наши предки умели красиво жить.
Через каких-нибудь полчаса он рыдал на моей груди, оплакивая свою настоящую мать, а больше тот факт, что его настоящий отец бросил сына на произвол судьбы и глупых провинциальных предрассудков.
— Если бы мы жили во Франкфурте, ты, я и Юрасик, мы могли бы открыто заниматься чем хотим, — жалобно всхлипывал Димка. — И Старый Мопс не смогла бы засунуть Юрасика в психушку, а Лидка женить меня на Ирине… И где же, интересно, эти бриллианты, которые мать должна была поделить между нами?
Я наделала столько грохота и переполоха, когда упала с лестницы и сломала ключицу. У меня вдруг закружилась голова. В тот короткий промежуток времени, когда я летела вниз, перед моими глазами был Юрасик. Он улыбался и вертел пальцем возле своего виска.
— Это я виноват, — сокрушался Димка. — По справедливости упасть должен был я. Я от всего отключился. Мне вполне хватает того, чем мы с тобой занимаемся. — Он наклонился и нежно провел языком по моим бровям. — Я всегда думаю о Юрасике, когда ласкаю тебя, и это похоже на оргазм. Тебе этого мало. Тебе нужен постоянный мужчина. Вредно подавлять в себе естественные желания. От этого и бывают всякие спазмы.
— Но я ничего не подавляла, — возразила я.
— Тебе так кажется. — Димка был убежден в своей правоте, и я поняла, что спорить без толку. — Юрасика взяли домой. Вопреки его желанию.
— Он живет в той же самой комнате?
— Да. Мопс поставила на окна решетки. А дверь запирает на ключ. Она сделала ему там туалет и ванную.
— И все это только из-за того, что он… такой, какой он есть?
Прилагательное «голубой» вдруг показалось мне не сочетаемым с существительным Юрасик. Например, как «мокрый» и «огонь».
Дима сперва неуверенно, а потом решительно замотал головой. У меня было впечатление, что он не может остановиться.
— Перестань, — наконец взмолилась я.
Он сделал это не сразу. Его лицо приняло серьезное выражение. И тут же он расхохотался.
— Я тоже хочу курнуть. Так нечестно, — ныла я.
Наконец он остановился.
— Я все понял. Она думала, Юрасик отдал нам эти бриллианты. Наверное, он сам ей так сказал.
— Надо спросить у Лидии. Она должна все знать. Ведь бриллианты очутились в конце концов у нее.
— Она говорит, будто нашла их в швейной машине моей… матери. Она даже показала мне этот тайник. Ты поправишься, и мы поделим все пополам. Фифти-фифти.
— А Юрасику?
— Ему ничего не нужно. Да и Старый Мопс у него все отнимет.
— Это нечестно, Димка.
— Если я разведусь с Иркой и женюсь на тебе, их вообще не придется делить.
— Для меня это слишком сложно. Я, как ты знаешь, простой человек.
— Не прикидывайся! Ты будешь пользоваться полной свободой и в то же время числиться замужем.
— Поясни мне, тупоумной.
Димка поморщился.
— Прости. Я, оказывается, тоже нахлебался из этого болота. Здесь все до единой бабы грезят печатью в паспорте. Но предложение остается в силе. Семейные капиталы делить грешно. Я пущу их в дело, и мы будем процветать. Ты будешь богатой и свободной.
— А Юрасик? — настаивала я.
Мы поругались и не разговаривали несколько часов. Лидия из кожи вон лезла, чтоб нас помирить. Она успела шепнуть мне, что Димка уже подал на развод. И надела мне на шею тонкую золотую цепочку с крестиком.
Эти чертовы бриллианты на самом деле обладают гипнотической силой, я уже не раз в этом убеждалась. Я лежала на диване возле горячей стенки из желто-голубых изразцов и видела себя в соболях и горностаях на переднем сиденье иномарки, в шезлонге на краю бассейна со стаканом экзотического коктейля и мускулистым красавцем возле моих ног, а еще — и это было самым ярким видением — у камина с томиком Фета в руке, в комнате с большим окном на заснеженный лес и морозный закат.
Лидия подносила мне очищенные апельсины, бананы и прочие деликатесы красивой жизни. Димка смешивал легкие коктейли и намазывал икрой бутерброды. «Весной поеду на Сейшелы, — думала я. — И больше никогда не буду заниматься редактированием и переводами. Буду писать для души всякие пустячки. Когда есть деньги, плевать я хотела на славу. Тщеславие чревато психическими расстройствами и всевозможными кризами».
А потом внезапно накрылось одно дельце, на которое Димка возлагал большие надежды. Он оказался на грани разорения и весь в долгах. Он потребовал, чтобы Лидия отдала ему побрякушки, по крайней мере его долю. Она отказалась. Они скандалили в моем присутствии. Я чувствовала, что Димка уже созрел для того, чтобы вцепиться своей старшей сестричке в горло. Вдруг Лидия достала ветхий листок бумаги, где бабушкиной рукой синим по белому было написано, что Димка получит свою часть сокровищ, лишь женившись на мне.
— Тогда отдай ему мою часть, — сказала я Лидии.
Она принесла шкатулку и высыпали побрякушки на обеденный стол. В этот момент раздался телефонный звонок. Это была Анжелика Петровна.
— Юрасик умер, — услыхала я. — А кто у телефона?
— Юрасик умер, — повторила я шепотом и передала трубку Лидии.
Эти семеро подошли к нам, когда мы выходили с кладбища. Честно говоря, я не запомнила ни одной физиономии.
Они взяли Димку под руки — дружески, можно даже сказать по-родственному. Он сказал, испуганно таращась на меня:
— Лорка, ты с нами.
— Девушку беспокоить не будем, — возразил один из семерых разбойников.
— Умер мой… племянник, — промямлил Димка.
— У всех племянники когда-то умирают, — ответили ему.
— Я его очень любил…
Димку запихнули в серую иномарку. Ее номер был тщательно замазан глиной.
Лидия так и не сумела завести свой «Москвич». Ни один автомат возле кладбища не работал. Собственно говоря, нам и нечего было сообщить ментам.
— Лорка, они оказались фальшивые, — услыхала я поздно ночью разъяренный Димкин голос. — Эта стерва подсунула нам подделку. Я сейчас приеду и отвинчу ей башку. А ты держи язык за зубами.
Мне давно уже не нравилась вся эта история, но особенно с того момента, когда Анжелика Петровна сообщила о смерти Юрасика. Безусловно, бриллианты, крах Димкиной фирмы, смерть Юрасика каким-то образом были между собой связаны, но каким, я, разумеется, не знала. Лидия словно воды в рог набрала.
Я должна была знать изначально, что бриллианты поддельные: мне не могли завещать такое количество настоящих драгоценностей. Мать Миши Орлова — Миша — Юрасик — бабушка — Лидия. Довольно длинная эстафета. На каком-то этапе кто-то передал не настоящую палочку.
