Я не наблюдала за собой способностей дедуктивного мышления, но в умении мыслить аналитически я, кажется, здорово преуспела — как правило, женщины, сознательно предпочитающие семейной жизни одиночество, прекрасные аналитики. Я сопоставила кое-какую информацию, вспомнила некоторые впечатления пятнадцатилетней давности, привязала к ним последние факты и чуть не вскрикнула от изумления, вдруг поняв то, что давным-давно должна была понять. В полном изнеможении я рухнула на диван в столовой. Вскоре я услышала, как под окном остановилась машина.
Димка влетел в прихожую и тут же стал запираться на ключи, засовы, цепочки.
— Она спит? — спросил он. Хотя в подтексте его вопроса было: «Она еще жива?»
— Вероятно. Давай поговорим.
Я увела его к себе.
— Мерзавка! Какая мерзавка! — Димка сидел на ковре, упершись лбом в крепко сцепленные руки. — Эта тихоня обчистила нас с тобой до нитки.
Обвинение прозвучало совсем не зло, а как констатация факта.
— Это не так. Давай вместе во всем разберемся. Ты способен мыслить трезво?
— Постараюсь.
— Помнишь, в то лето, пятнадцать лет назад, Юрасик часто заезжал в ювелирные магазины.
Димка с усердием наморщил лоб и неуверенно кивнул.
— Да. У него там были знакомые. Дед Юрасика был известным в городе ювелиром. У них дома сохранилась вывеска: «Барметов. Ювелирные работы. Похвальная грамота Ее Высочества княжны Елены».
— Миша Орлов отдал драгоценности на хранение Юрасику и сказал об этом бабушке. Судя по всему, дядька доверял племяннику. Больше чем кому бы то ни было, если не считать бабушку. Но когда Миша отваливал за бугор, еще был жив мой дедушка. Не исключено, что бриллианты попались на глаза Анжелике Петровне и она решила их конфисковать. Но она наверняка побаивалась гнева своего дядюшки, хоть он в ту пору уже жил за бугром.
— Мопс не боится ничего, кроме сплетен. Уверяю тебя.
— Тогда, выходит, Юрасик сделал это по собственной инициативе.
— Что?
— Заменил настоящие драгоценности фальшивыми. Сам говоришь, у него было много знакомых ювелиров.
— Не может быть. Юрасик был человеком не от мира сего.
— И не для мира сего тоже. — Я грустно улыбнулась. — Сделав то, что он сделал, Юрасик искренне раскаялся. Анжелика Петровна испугалась, что он расколется, и решила нас с ним разлучить.
— Я отвинчу ей башку! — Димка вскочил и стиснул кулаки. Он метался передо мной, как взбесившийся маятник.
— Я приехала к вам через пятнадцать лет и… В стоячее болото снова бросили камень. Со дна поднялась муть, по воде пошли круги. Анжелика Петровна узнала, что ты разводишься с Иркой. Что мы навестили Юрасика. Что мы много времени проводим вместе, что…
— Это она! — Димка замер посреди комнаты и хлопнул себя по лбу. — Теперь ясно, кто этот инкогнито, который перекупил мой бензин и бананы. Он же кинул в продажу сахар, когда я полгода назад закупил на Ставрополье большую партию. Я должен был заработать на сахаре тридцать с лишним тысяч баксов чистыми, на самом же деле остался в минусе. Она подвела меня под монастырь с ценными бумагами. Какой же я осел, что не смог вычислить ее раньше!
— Ты рассказывал Юрасику о своих делах?
— Ну да. А кому еще мне рассказывать? Ирка ни черта в бизнесе не смыслит, Лидия к откровенности не располагает, а Юрасик умел слушать. Мне казалось, правда, что ему до лампочки то, о чем я говорю, что ему просто приятно быть со мной, слышать мой голос. Эх, Юрасик, Юрасик, неужели ты мог меня предать? — Димка горестно покачал головой.
— Анжелика Петровна пошла ва-банк, — продолжала размышлять я вслух. — Когда она узнала от Юрасика, что Лидия выволокла на свет Божий бриллианты и показала их нам…
— Я сам сказал ему об этом, — перебил меня Димка. — Какой же я все-таки кретин!
— …она смекнула, что рано или поздно подделка будет обнаружена и ниточка приведет к ней, и решила действовать. Сначала она разорила тебя. Она предвидела: чтобы расплатиться с долгами, ты запустишь руку в шкатулку, а твои кредиторы, обнаружив подделку, расправятся с тобой. — Димка смотрел на меня и бессмысленно кивал головой. — Она… уничтожила Юрасика как главного свидетеля.
— Но он же был ее сыном. Неужели из-за каких-то побрякушек она могла убить родного сына?
— Вспомни: из-за этих самых побрякушек мы с тобой чуть было не заключили фиктивный брак, решили за Юрасика, что он откажется от своей доли наследства. Мы бы еще не такого натворили, окажись эти бриллианты настоящими. — Я вспомнила вдруг про колечко и цепочку, которые подарила мне Лидия. — А вот они наверняка настоящие, — размышляла вслух я, вертя на безымянном пальце колечко. — Это подарок моего дедушки. Лидия держала все в одной шкатулке. Она не подозревала, что остальные побрякушки фальшивые. — Я улыбнулась. — Представляешь, в этой куче стекляшек были всего две настоящие вещицы — и обе достались мне!
Всю ночь мы думали над тем, как вывести на чистую воду Анжелику Петровну. В конце концов пришли к выводу, что ее следует припугнуть.
— Эта сучка давно прокручивает наши деньги, — выступал Димка. — Если бы они с самого начала попали ко мне, моя фирма стала бы самой крутой на юге. Чертовы родственнички были в сговоре против меня. Представляешь, всю жизнь прожил во вражеском стане. Проклятый город! Уедешь в Москву, и я останусь один, как пень среди поганок.
— Слушай, давай позвоним твоему отцу, — осенило меня. — Ведь это он заварил кашу с бриллиантами.
Миша Орлов, казалось, сидел у телефона и ждал нашего звонка — он мгновенно снял трубку. Димка смешался и весь потек, услышав голос родного папани, и мне самой пришлось объяснять что к чему.
Я еще не завершила свой рассказ, когда услышала его смех. Я оборвала себя на полуслове и удивленно уставилась на сидевшую напротив меня Лидию.
— Настоящих бриллиантов в природе не существовало никогда, — отхохотавшись, сказал он.
— То есть как?
— А вот так. Если бы они были, уж я бы сумел их вывезти. Неужели бы я подарил их за просто так этому проклятому городишке?
— Ваш сын в беде. В этом виновата ваша племянница. Ему срочно нужны деньги.
И снова на другом конце провода раздался смех.
— Всем нужны деньги. За свою жизнь я передал Измайловым десятки тысяч. Ваш дом построен на мои деньги. Пускай Дмитрий продаст дом и расплатится с долгами.
— А где будет жить Лидия?
— Она должна приехать ко мне. Я всегда хотел, чтобы Лидия приехала ко мне. Два одиноких немолодых человека всегда поймут и простят друг друга.
В трубке пискнуло. Связь прекратилась.
— Только не это. — Лидия встала. — Я его с детства боюсь. С тех пор, как он сажал меня на колени и… — Она залилась краской и спрятала лицо в руках. — Он такой… развратный. Не знаю, как мать могла его терпеть.
