— Карл у Клары украл кораллы. И наоборот. Словом, они квиты. Мамочка, ты не знаешь, где можно починить замок на цепочке?
— Золото или серебро?
Я нервно хихикнула.
— Вообще-то не ломай себе голову — Янез купит мне новую. Знаешь, эти словенцы замечательные любовники.
— Я рада за тебя, Мурзик. — По ее голосу этого совсем не чувствовалось. — Денис сказал, что оба концерта прошли с большим успехом. Он играл Листа и…
— Мамуля, а тебе нравится ламбада? — спросила я и стала насвистывать нехитрую похотливую мелодию. — Янез обалденно танцует. Мы вчера тащились в дискотеке.
— Мурзик, следи за своей лексикой. Ты как-никак филолог.
— А на фига мне это? — продолжала выпендриваться я. — Сегодня празднуем в «Интерконтинентале». Ты там когда-нибудь была?
Мама вздохнула. Не потому, что она никогда не была в самом фешенебельном по тем временам ресторане гостиницы «Международная» — моя мама не из тех, кто может завидовать, уж тем более собственной дочери, — она поняла каким-то чутьем, что происходит со мной на самом деле.
— Я скажу Денису, что ты уехала… ммм… предположим, в Тбилиси к подружке.
— Скажи ему все как есть, мама.
— Мурзик, вам так или иначе не избежать объяснения.
— Мне нечего объяснять. Тем более ему. Разлюбила — и все. Просто, как этот мир.
— Все не так уж и просто, деточка.
— В таком случае не будем еще больше усложнять. Пока, мамочка. Я еще не красилась, а Янез через полчаса будет здесь. Целую.
Я положила трубку и спрятала лицо в ладонях. Меня словно несло куда-то помимо собственной воли. На бешеной скорости, по ухабам и бездорожью. Увы, я уже не смогла бы остановиться.
Я отключила телефон и погасила во всей квартире свет. Легла на ковер. Закрыла глаза. Пусть думают, что меня нет. Меня ведь на самом деле нет. А где же я?..
Мне вдруг ужасно захотелось очутиться возле Дениса. Чтоб он отругал меня, даже побил. Я страдала физически от того, что не могла очутиться с ним рядом. Мне так не доставало его прикосновений — каких угодно. Я корчилась от боли, которая все глубже и глубже проникала в меня. Но я не имела права позволять этой боли взять над собой верх. Я вскочила, включила телефон и набрала номер «Янеза». Это оказалось так просто. Я почувствовала опустошительное облегчение.
— Нужно поговорить, Мурзик.
— Валяй, мамочка.
— Ты одна?
— Пока да. У тебя минут пятнадцать — Янез бреется.
— Послушай, Мурзик, все это слишком серьезно. Он просит, чтоб ты уделила ему хотя бы полчаса. Он несколько раз звонил нам среди ночи. Как бы это не кончилось бедой, Мурзик.
— Не сгущай краски, мама.
Я вдруг ощутила, что у меня внутри все онемело от страха. Я представить себе не могла, что этот мир может существовать без Дениса.
— Ни в коем случае, Мурзик. Но ты ведь тоже этого не хочешь, правда?
— Но что я могу сделать? — в отчаянии спрашивала я себя, хоть и обращалась к маме.
— Он подъедет к нам через час-полтора. Ты не могла бы… найти какой-нибудь предлог?
— Ты толкаешь меня на преступление, мама Как-никак у нас медовый месяц. — Это вышло ненатурально, и я скривилась от презрения к себе. — Я не хочу выглядеть…
— Не беспокойся. Я сказала Денису, что ты заедешь ко мне за кое-какими вещами. Ты ничего не знаешь.
— Мама, я…
— Поверь мне, так будет лучше для вас обоих.
— Но мне кажется…
— Я жду тебя, Мурзик. И очень люблю.
Мама повесила трубку.
Я рассматривала себя в зеркале. Я осунулась и заметно похудела за последние дни. В глазах появилось что-то лихорадочное. Где-то в подсознании промелькнуло: «Что я наделала!» Я вдруг бросилась к шкафу, выгребла с полок все вещи и стала выбирать, что надеть, отвергая одну шмотку за другой. Наконец остановилась на скромном черном «мини». Ведь я же заехала к маме с занятий…
Я вздрогнула, когда раздался звонок в дверь. Мама поспешила в прихожую. Я метнулась к бару, налила полстакана «Чинзано», выпила залпом. Я едва успела дойти до дивана, как Денис влетел в комнату. Небритый, неряшливый… Но черт возьми, это ему ужасно шло.
— О, привет. — Я встала ему навстречу. — Вот уж не ожидала. Хочешь выпить? — молола я с бессмысленностью автомата.
— Я за рулем, — буркнул он. — Что ты еще отмочила? Отвечай!
— Я тебя не понимаю.
— Не прикидывайся! — Он схватил меня за руку и потащил к двери. — Поговорим в машине.
— Я не могу. За мной должны заехать. — Я послушно шла за Денисом. Мама делала мне какие-то знаки с порога кухни.
Денис зажал меня в угол лифта и больно впился мне в губы. Я вскрикнула — я чуть не потеряла сознание от восторга. Он меня не понял.
— Ага, больно? Думаешь, мне не больно?
Он со всего маху захлопнул дверцы — сначала мою, потом свою, со злостью воткнул ключи и с ходу дал высокие обороты. Машина мчалась на сумасшедшей скорости. С заляпанным грязью из луж ветровым стеклом не успевали справиться работавшие со скоростью взбесившегося маятника «дворники».
— Дура! Идиотка! Ну что ты наделала? — Он ругался матом, стучал кулаками по рулю, я пребывала в каком-то коматозном отупении. Наконец «Тойота» выскочила на Университетский и понеслась, подхваченная зеленой волной светофоров. В мгновение ока мы очутились на Киевском шоссе. Впереди один за другим рвались в небо самолеты. Денис вдруг, почти не тормозя, свернул вправо, съехал с насыпи. Потом резко рванул ручной тормоз, и мотор заглох. Нас окружал прозрачный березовый лес.
— Ну. — Он повернулся всем корпусом ко мне. — Говори, что будем делать?
— Не знаю, — сказала я и опустила глаза.
— Стыдно?
— Очень.
Мне в лицо бросилась кровь.
— Ты сделала это мне назло? — допытывался он.
— Нет. Я люблю Янеза.
— Глупости. Ну, трахнул он тебя пару раз, так неужели стоит ради этого надевать на себя цепи?
— Не надо меня оскорблять. У тебя нет такого права.
— Есть. Я сам хотел на тебе жениться. Просто я думал, мы еще молодые и нам рано связывать себя какими бы то ни было узами. Брак — могила любви. А я хотел… Черт, какая теперь разница, чего я хотел!
— Я тоже хотела, чтоб наша любовь длилась вечно. Но это оказалось невозможным.
— Почему? — Он смотрел на меня удивленно и растерянно. — Я ни на секунду не переставал тебя любить.
— Ты любил меня даже тогда, когда ласкал ту женщину, у которой сломался замок на цепочке.
— Я забыл об этом напрочь. О тебе я не смогу забыть. Никогда.
