Нравоучительный тон разбивался о лёгкий гул, охвативший блондинистую голову. Она и без неё знала, что нарушает правила, но, поскольку, сам король назначил Друзэллу ей в наставницы, то наличие той на приёме вполне сглаживало ситуацию. В конце концов, именно она настаивала на обязательном присутствии в этом балагане престарелых куриц. Была бы Любина воля — сидела бы она сейчас дома и стригла нитки для Моне. Ей настолько понравилось ткать, что она решила штраф за полученные ранее повреждения взять натурой, то есть ткацким станком. Накупила шерстяных ниток и теперь резала их семисантиметровыми кусочками для будущего панно в стиле любимого импрессиониста. Иногда, но времени катастрофически не хватало, а вдохновение терзало. «Утро на Сене в Живерни» — одна из её любимых картин, которую она планировала воплотить в ворсе. Люба вообще любила воду во всех её проявлениях, в том числе и на полотнах.
Опустившись на скамеечку, девушка откинулась на спинку, чувствуя, что головокружение не желает отступать, более того, усиливается.
Вскоре ей стало настолько плохо, что она даже не заметила, как телепортационный вихрь закрутил тело, а после выплюнул на каменные плиты пола. Не успев ничего сообразить, Люба почувствовала, как её больно хватают за волосы, раскрывают пальцами рот и засовывают туда кляп. Солоноватый и подозрительно длинный. Автоматически она попыталась отбиться, но вторая рука похитителя сдавила шею, окончательно перекрыв доступ кислорода. Вот тогда девушка испугалась по-настоящему и распахнула зажмуренные глаза. То, что предстало перед ними, ей совсем не понравилось: крутые завитки чёрных волос, вытекающая из них дорожка, разделяющая поджарый живот надвое, далее она впадала в обширное озеро настолько густой поросли, что из добытой шерсти вышел бы неплохой коврик. На худой конец носки. А вот то, что она увидела выше, повергло её в не меньший шок, чем осознание природы кляпа.
На неё смотрела молодая и, соответственно, более темноволосая версия Базальда с той лишь разницей, что глаза были карего цвета, а губы полнее. Сейчас они растягивались в настолько отвратительной улыбке, что впору её назвать оскалом похотливого койота или чем-то вроде этого.
— Привет! — он улыбнулся ещё шире, ослабил хватку на горле и задвигался. Сильно, до конца, не считаясь ни с её потребностями в кислороде, ни с естественными рефлексами.
— Только попробуй! — прорычал он сквозь сжатые зубы, когда она уже была не в силах сдерживаться.
Слёзы текли из прекрасных васильковых глаз, делая их ещё ярче. Самым отвратительным, помимо раздирающей боли в горле, было мерзкое чувство беспомощности. Даже Брэгдан с его садистскими замашками не позволял себе такого! Хотя на этот счёт обольщаться не стоило. Страх парализовал тело, не осталось ни одной мысли, кроме как успеть вдохнуть между фрикциями, суметь выжить и открутить потом органы размножения, что бились сейчас об её подбородок.
— Не закрывать! — Командовал неизвестный. — В глаза смотреть!
Часто моргая, она кое-как держалась, боясь, что ещё чуть-чуть и всё содержание великосветского пикника окажется на орудии пыток. В принципе, она ничего не имела против такого исхода, но инстинкт самосохранения голосил о страшных последствиях.
Закончив, наконец, ознакомительную процедуру, насильник, невзирая на полуобморочное состояние жертвы, потащил её к гигантской крестовине и со вкусом приковал наручниками. Пара пощёчин, стакан воды на голову, и Люба с трудом открывает опухшие от слёз и недавнего напряжения глаза.
— Добро пожаловать в мой дом, леди Грэзиэна, — мужчина отвесил ей издевательский поклон и достал острый, как бритва нож. — Я так очарован вашей неземной красотой, — пара точных надрезов, звон металла — это лезвие «нечаянно» задело длинные серьги, рывок, и платье лазурной лужицей стекло к ногам.
Испуганный всхлип, лишь подзадоривший весельчака.
— Личико ваше я уже разглядел, ротик исследовал, — резкий звук вспарываемой шнуровки корсета, — посмотрим, что там у нас под обёрткой. — Нательную сорочку он попросту порвал.
Надежда всколыхнулась в ней, когда стал виден защитный амулет. Может, хоть это его остановит? Хотя, странно, почему тот никак не отреагировал на нападение? Девушка вообще чувствовала себя удивительно отстранённо от происходящего, как будто это всё не по-настоящему. Только чёртово жжение в горле не давало забыть о себе.
— Прекрасно, — деловитое ощупывание, — отличный экземпляр. То, что мне надо, заодно Миру насолю.
Он нажал на расположенный внизу рычаг, слегка наклонив крестовину назад. Теперь Люба полулежала на перекрещенных досках, руки и ноги ощутимо затекли от неудобной позы распятой звезды.
— Ну как, дорогая, — он вновь взялся за нож, с особым наслаждением разрезая последнюю преграду — шёлковые панталоны, чулки не в счёт, от их наличия уже ничего не зависело, — готова стать моей женой?
— Кхе-кхе, — закашлялась попаданка, с трудом успевая за извилистой логикой бородача, — ничего себе предложение! — говорить удавалось с трудом, но не высказаться она не могла.
— Да, я такой, оригинал, — подмигнул насильник, — расслабься, детка, тебе понравится! — И резко вошёл по самое немогу.
— А-а-а, — истошно захрипела уже снова не девушка, окончательно надрывая связки и теряя голос. Острая боль пронзила до самой макушки, казалось, что в неё воткнули раскалённый прут и теперь его проворачивают. Хороший такой прут, увеличенного диаметра. И ни прежний опыт дефлорации, ни даже роды не смогли подготовить её к такой боли. Хотя, что сравнивать — там были эндорфины и эйфория от результатов, а здесь жестокое насилие. Ничего общего, ничего хорошего.
Внезапно вокруг поднялся сильный ветер, прерывая столь увлекательное для мужчины занятие, и в центре комнаты материализовался ещё более бледный, чем обычно, Брэгдан.
* * *
Вернувшаяся к пустой скамейке леди Друзэлла обеспокоенно огляделась в поисках подопечной. Зная, что без неё девушка никуда бы не ушла, по крайней мере, не попрощавшись, она прямиком направилась к выходу — именно там дежурила вся охрана, в том числе и личная. Поскольку пикник был на высочайшем уровне с закрытым доступом, присутствие стражи внутри периметра не требовалось, настолько силён защитный контур и жестка система безопасности. Каждый слуга, официант, не говоря уже о поварах, проверены не на один раз, любое применение магии выше третьей степени автоматически блокируется. Какую неприятность умудрилась найти себе принцесса — непонятно! Где-то на задворках сознания мелькала мысль, что она могла просто отойти с кем-нибудь пообщаться. Да, могла, но не стала бы — графиня не сомневалась в благоразумности молодой леди. А ещё всё возрастающая тревога, что счёт может идти на минуты не покидала её.
Первым, кого она увидела, был служащий герцога Дарийского. В первые несколько секунд она засомневалась — не хотела, чтобы вмешивался этот несносный интриган, но, как назло, королевские охранники как сквозь землю провалились.
— Госпожа Гарложская, — вежливо поклонился Грэгг, зорко всматриваясь за её спину, — а где мазель Грэзиэна?
