– Так что же ты посоветуешь? – упер кулаки в бока Лан. – Уйти?
– А ты предлагаешь «за респект» отдать свои жизни за общину, с которой сам изначально собирался воевать? – Титан пожал плечами. – У этого Хана множество воинов, наверняка, найдутся и старинные стволы. Что мы сможем сделать? Мы погибнем вместе с этими приветливыми бородачами, которым ты неожиданно для меня взялся покровительствовать.
– Я ответил старейшине примерно то же самое, – нахмурился Лан. – Что же делать?.. Куда не кинь – всюду клин. Что не выбери – все равно проиграешь, – он повернулся к Свалочнику. – Ну, а ты что скажешь? Почему ты все время молчишь?
Свалочник кашлянул, в его груди булькнуло.
– Можно навесить на вундервафлю листовой стали. Получится броневичок, – проговорил он.
– Э-э, – протянул Титан. – Да вы, батенька, пьяны! Вам же вера не позволяет убивать!
– Зато позволяет рулить и жать на педальки, – улыбнулся Свалочник. Надо сказать, что улыбка была жутковатой, и походила она на оскал мертвеца.
– Слушай! – Титан ткнул Лана пальцем в бицепс. – Ну, точно – нажрался на халяву! Этому нелицензионному андроиду больше не наливать!
– Будешь обзываться – уеду, – пригрозил Свалочник. – И хрен вы без меня вернетесь в Москву.
– Аж два раза – уедешь! – фыркнул Титан. – Люди Турка за твою голову, небось, уже награду назначили. Они тебя из-под земли достанут! Единственное, что может уберечь от расправы, это наша с Ланом защита. Так что сиди и не свисти!
– Так мы никогда ни до чего не договоримся, – проворчал Лан.
– Мне плевать на Одинцово! – выпалил Титан, но – на всякий случай шепотом. – Я и так из-за них целый короб патронов потратил! – он повысил голос. – Я, если хочешь знать, благодаря тебе вечно во всякое дерьмо попадаю. Рубился я на Арене, был чемпионом, ходил в мехах и золоте, спал на перине и в ус не дул! Нет – появился ты! Сговорился с Марой! Пришлось вас обоих выручать! А потом пришлось идти с тобой на Арбат ради Кремля, на который мне тоже, в общем-то, наплевать! А потом – что? Ты снова оказался на Арене, и тебя бы, как пить дать, порубили в фарш, если бы в нужный момент не появился я и снова не спас твою шкуру! Но и тогда ты не дал мне передышки: поперся в Замоскворечье выручать брата. Много бы ты протянул в том гиблом районе без моей помощи? А дальше что? Поход в Одинцово! Нужно же помочь Маре воссоединиться с сестренкой и уладить конфликт с сородичами! Святое, блин, дело! Конечно – пойдем в Одинцово! Всегда мечтал побывать в замкадье! Только Мары здесь нет, а Сияна не желает, чтоб ее спасал кремлевский супермен!
– Я бесконечно рад, что ты мне обо всем напомнил! – съязвил Лан. – Прям все обстоятельно изложил, по полочкам! Я в долгу перед тобой по гроб жизни! Успокойся, старик, я это усвоил! Никто твоих заслуг не умоляет!
– Я, Лан, спокоен, – Титан положил на грудь ладонь. – Ты сам, брат, определись, в какую тебе сторону. И от того, что ты решишь, мы будем уже как-то отталкиваться…
Лан услышал, как хлопнула дверь терема старейшины. По ступенькам крыльца загрохотали сапоги. Группа людей двинула через двор в их сторону. Лан быстро допил пиво и вытер губы тыльной стороной ладони.
– Лан! – раздался голос Глебки. – Нужно переговорить! Есть одна просьба.
Лан, Титан и Свалочник повернулись к одинцовским мужикам: с бывшим приказчиком шел Гаврила Никифорович и двое «бояр».
– Я внимательно слушаю, – отозвался Лан.
– Мы должны просить тебя сделать то, что сами сделать не можем, – быстро проговорил Глебка, глядя в сторону. – В нескольких километрах от нас находится Поганое Гнездо, где живут муты и полумуты. Поганое Гнездо расположено на месте бывшего военного городка, и мы точно знаем, что там есть старинное оружие. Ты можешь стать нашим послом? Нам очень нужно раздобыть хотя бы несколько стволов… – он сглотнул, и потом проговорил, словно через «не могу». – Желательно – вместе с теми, кто может с ними работать…
– Ты хочешь, чтобы я провел переговоры с мутантами, которых вы когда-то изгнали из Одинцово? – изумился Лан. – И чтобы они прислали вам подмогу? Я правильно понял?
Гаврила Никифорович харкнул под ноги, растер сапогом и прокаркал злобно:
– Правильно, Дед тебя раздери!
Глебку заметно трясло, он то бледнел, то краснел: столь сильно было табу, которое ему и остальным приходилось преодолевать. Один «боярин» вышел вперед, насколько Лан успел понять, тот был кем-то вроде Мастера Торговли.
– У нас все еще есть, чем заплатить за труд тебе, а также всем, кто согласится прийти на помощь общине. Мы в долгу не останемся. Мы в отчаянии, и ничего не пожалеем.
– А еще, ты сможешь забрать Сияну, – дополнил Глебка, и вовсе повесив нос.
– О как! – еще больше поразился Лан, а затем перевел взгляд на товарищей.
Титан повел плечами, похмыкал.
– Ну, если будет гонорар, то почему бы не попробовать? Хлеб наемнику всегда не просто достается. Работа – есть работа, типа, ничего личного. Думай-думай, Лан.
– А что тут думать? – Лан снова повернулся к одинцовским: – Ладно, мы попробуем вам помочь. Но дело тут вовсе не в гонораре, как считает мой лысый друг, а в том, что вы сумели предложить третий путь, вместо тех двух, которые меня не устраивали. Если удастся раздобыть еще оружия и найти бойцов, то дело может выгореть, и Хан здорово удивится.
– Если, – глубокомысленно подняв указательный палец, уточнил Титан.
– Чем Дед не шутит, – добавил Свалочник, и одинцовские одобрительно загудели.
Максут-Хан неожиданно понял, что обычно непослушная и малоподвижная половина его рта стала дергаться сама по себе. Он прижал к губам ладонь и кивнул. Эльчин-бей вернул на место край полотнища, прикрыв мертвому мальчику лицо.
– Мой брат погиб, как воин! – голос Максут-Хана был сух, как воздух выжженных летним солнцем степей. – Его сразила пулеметная пуля. Чистая смерть.
– Он уже скачет в одном строю со своим великим отцом, – скорбно вставил Эльчин.
Хан перевел взгляд на воина, одна рука которого покоилась в лубке. Воин стоял, точно соляной столб: смертельно бледный, вытянувшийся, неподвижный.
– Ну, а ты, мурза Керим… – тихо начал Хан. – Твой род верно служил моему отцу и деду, и прадеду… Наши предки жили в одном убежище и делились друг с другом всем, чтобы выжить… Почему ты не погиб в бою? Как тебя могли взять в плен крестьяне?
– Меня взял в плен человек-паук и дружинник из Кремля, господин, – отрывисто проговорил воин, он продолжал стоять навытяжку. – Мне нет оправдания, господин. Я был готов лишить себя жизни, но посчитал своим долгом вернуть тело Золотого Ребенка в орду.
– Тебе нет оправдания, но ты оправдываешься! – зашипел на него Эльчин-бей.
Максут-Хан поднял руку, и его советник тут же замолк и покорно опустил голову.
