– Может, ты все же останешься, пусть Зозуля направит туда своих людей. Быстрее получится, – подал голос Ждан.
– Быстрее, конечно, да не смогут они услышать зов этой женщины, он только мне доступен, – вздохнул Белов, – я и сам не рвусь в дорогу, однако помощь просит женщина, стыдно отказать. Кроме того, небольшой отряд не даст особых преимуществ, а много людей взять не могу, вдруг задержусь, а у тебя каждый человек на вес золота в преддверии близкого нападения.
Долго проговорили уральцы, ещё раз обсудив возможные варианты развития событий, на прощание старейшина предложил:
– Давайте завтра проводим меня на виду у всех горожан, будто я отправляюсь поклониться своим святыням и вернусь глубокой осенью. Возможно, это спровоцирует новгородцев быстрей начать нападение, вдруг они передумают ждать окончания договора с булгарами?
Так и договорились уральцы, понимавшие не хуже своего старейшины необходимость захвата Булгарии, важного форпоста и огромного человеческого ресурса для развития уральского общества. Мастера уже давно прикидывали, какие можно поставить водяные колёса, увеличить мощности водяных молотов, поднять объём выплавляемой стали, снизить за счёт этого себестоимость и расширить ассортимент изделий. Влада, Тороп, Окунь и другие торговцы зубами скрипели от необходимости уплаты пошлины при торговле в Булгарии и провозе своих товаров по Волге. Ждан, Сысой и Кудим ждали возможности исполнить свою мечту о большой, непобедимой армии, способной оборониться от любого врага и захватить его селения, чтобы не было необходимости выкраивать воинов буквально поштучно для обороны городов и селений. Сурон, столкнувшийся с пассивным сопротивлением булгарских волхвов, жаждал получить официальную власть над ними. Время шло, пора было продвигать уральскую веру на запад, в другие славянские и угорские племена, а людей катастрофически не хватало.
У всех уральских руководителей были причины желать захвата Булгарии, только один Белов понимал, в какую мясорубку может всё это вылиться, каких усилий будет стоить не сам захват Булгарии, планы захвата и карты по каждому городу давно были готовы и лежали у Ждана. Самое сложное начнётся, когда на защиту узурпированной царской власти встанут ближайшие родственники Авара, от киевского князя до царя Болгарии. Придёт в себя казарский каган, при всей его материальной заинтересованности он не потерпит появления рядом с каганатом сильной независимой власти. Как отнесутся к этому другие вожди южных племён, где царь Авар наверняка имеет родню? Удастся ли выгодно замириться с новгородцами, направить их гнев в другую сторону?
Всё новые и новые вопросы лезли в голову главе уральцев, от них невозможно было уйти. Просидев после ухода командиров полчаса в раздумьях, он принял душ и отправился спать. В спальне его ожидал приятный сюрприз, три жены сидели на постели, переговариваясь между собой. Белов четыре года не отлучался надолго, Наташа, Лариса и Алина переживали, решив по-своему проститься с мужем. В постели женщины устроили ему настоящую вакханалию любви. Только в четвёртом часу утра, в слабом сумраке рассвета, он смог ненадолго задремать.
Хорг давно ждала его и сразу перешла на ментальный обмен, повторяя вчерашние инструкции, подробно уточняя место, где будет ожидать собеседника. Словно подслушав разговор с Леем и сомнения самого пришельца из будущего, она дважды повторила, что помочь ей может именно он, а не войско. И тогда она вернёт его в прежний мир. Белов попытался узнать больше подробностей, успокоив женщину, что утром выедет. Узнав об этом, Хорг с явным облегчением вздохнула и стала исчезать из сна, передавая, что неделю не сможет с ним разговаривать, потеряла все силы. Попытки продолжить разговор ни к чему не привели.
Спал этим утром Белов допоздна, до семи утра, проснулся от запаха ароматного чая с мелиссой, чашку которого принесла в постель Лариса. За ней пришла Алина с тарелкой бутербродов, со сливочным маслом и чёрной икрой. Только Наталья, расстроенная отъездом мужа, заснула под утро и проспала его завтрак. Хорошо, что её фобия за последние годы практически сошла на нет. Уже полгода он получил возможность уезжать из дома без Наташи на день-два, и жена засыпала одна в постели.
Как и договорились, провожали уральского старейшину с казарами при полном стечении народа, сделав вид, что ничего особенного не происходит. Оборачиваясь на выезде из городских ворот, Белов разглядел удивлённые лица болгарского, новгородского и византийского купцов.
Глава третья. Путешествие
Уральск небольшой караван покидал одвуконь, с кибиткой, оборудованной новыми рессорами, детищем мастерской Попова. Что-что, а рессоры деревенский тракторист делать умел, два десятка уральских повозок уже были оснащены «мягким» ходом. Фёдор Васильевич всякий раз жаловался на отсутствие резины.
– Разве это ход, – отвечал он на восхищённые похвалы уральцев, – вот, кабы колёса резиновыми шинами одеть, тогда…
– Командир, может, купим эту резину, – много раз обращались к Белову уральцы, наслушавшись таких сожалений, – нам посмотреть хоть на одну повозку с резиновыми колёсами, неужели они так дорого стоят?
– Увы, – улыбался старейшина, – резину никто не продаёт, до неё надо плыть через моря и океаны. Это вопрос далёкой перспективы, лет через десять-пятнадцать, если доживём.
Пока относительно мягкую шину для колёс создавали из самых твёрдых фракций нефтеперегонного куба, остававшихся после отделения парафинов. Эти фракции, напоминавшие внешними свойствами мягкий гудрон, накладывались на железные ободы колёс и бинтовались поверх обрезками шкур. И так несколько слоёв, конечно, они не могли сравниться с мягким ходом резиновых шин, однако сохраняли ободы и меньше разбивали дорогу. А в жаркую погоду, когда начинка такого слоёного пирога под солнцем размягчалась, действительно, давали мягкий ход. Пока довольствовались такими шинами, благо асфальта и бетона не было, а грунтовое покрытие значительно мягче цивилизованных дорог. Впрочем, таких шин изготовили единицы, подавляющее большинство колёс довольствовались деревянными ободами.
Двигался караван лёгкой рысью вдоль Камы на восток. Через полчаса в кибитке устроился Снежок, рискнувший пуститься в дальнее путешествие. Не доезжая до Выселков, на перекате, легко форсировали реку и покинули берега Камы, взяли направление на юго-восток. Места были наезженные, не реже пары раз в месяц караваны и гонцы проходили этой дорогой. Вопреки извилистым лесным дорогам, привычным для всякого русского человека, эта шла идеально прямой просекой, просматривавшейся на многие километры вперёд. На таких дорогах настоял Белов с самого начала, со времён прокладки первых уральских магистралей до Камы и Выселков.
Да, обходились такие идеально прямые просеки дорого, тем более что старейшина настаивал на выравнивании пригорков и ям, добиваясь максимально ровного дорожного полотна. Последние годы уральцы могли себе такое позволить, несколько сотен неквалифицированных рабочих, из числа пленников, три года добросовестно прокладывали дороги, строили мастерские и добывали руду. Год назад это закончилось, пленники получили свободу, но около сотни из них остались на дорожном строительстве. Привыкнув за три года к спокойной работе, хорошо и регулярно оплачиваемой из общеуральского фонда, часть рабочих не стали рисковать и возвращаться в общину, к сельской жизни. Они продолжали пилить лес, равнять буераки, вбивать сваи мостов, привлекая к этой работе своих родичей; постепенно сложились три семейные бригады дорожников-мостостроителей. Работали они добросовестно, в каждой бригаде год назад появился взрывник, обученный применению чёрного пороха. Поэтому сейчас дорожники трудились на уральских перевалах, равняя гужевую дорогу до Ёбурга.
