Сэм уже добрался до второго этажа. И тогда я вспомнила внутренний номер его городского телефона. Ввела 7872, и дисплей вдруг ожил, засветился всеми красками. Есть!
Дверь здания открылась, и Сэм бегом устремился к машине. Я выключила телефон и положила его на прежнее место под пакет с носовыми платками. Глядя на Сэма, закрыла «бардачок» и улыбнулась, когда он сел за руль.
– Я пыталась найти в «бардачке» носовые платки, – пояснила я. – Для чего тебе второй мобильный телефон?
Разумеется, я не собиралась информировать его, что сумела подобрать пароль.
– Что? – Сэм протянул руку, открыл «бардачок» и заглянул внутрь. – А, так ты про этот телефон? Мой старый. Прошлым летом случайно уронил его на асфальт, и он с тех пор не работает. Забросил его туда, когда купил новый, и все забываю избавиться от него. – Он взял телефон и сунул себе в карман. – Выкину в мусорный бак, как только окажусь дома.
До мастерской мы ехали в молчании. Сэм был хорошим и внимательным водителем, ни на секунду не отводившим взгляда от дороги. Я же наблюдала за ним. За мужчиной, которого знала много лет. С юности, когда мы оба только что получили дипломы университетов. И я ни разу еще не ловила его на лжи. Мне даже казалось, что я могу прочитать любые мысли Сэма по выражению лица. Настолько бесхитростным оно было. И сейчас он вел машину спокойно, и по его лицу невозможно было прочитать ничего. Сэм ничем не выдал обмана, хотя прекрасно знал, что телефон работал. Батарейку недавно полностью зарядили. Как знала теперь и я.
Глава 20
Добравшись в тот вечер до дома, я дала себе клятву взяться завтра за свою основную работу. В конце дня я получила несколько электронных писем с напоминаниями, что от меня к концу недели ждут завершения сразу нескольких заданий. А ведь еще недавно я не нуждалась ни в чем подобном и со стыдом вспомнила, как в последний месяц задержала передачу руководству двух важных документов. Вот почему я планировала провести вечер, составляя список дел, предстоявших мне вскоре, чтобы разбить каждое на части, увеличив тем самым шансы справиться с накопившимся объемом работы. В холле я положила сумку на пол и достала сделанные прежде записи, чтобы еще раз внимательно изучить их в кухне. И вдруг замерла. У меня мурашки пробежали по спине. Что-то изменилось.
– Эй! Кто здесь? – крикнула я и осторожно двинулась дальше, приоткрыв дверь гостиной.
Просунула голову внутрь и осмотрелась – в комнате ничего не изменилось. И спрятаться там тоже было негде. Диваны стояли спинками вплотную к стенам, и уж тем более никому не мог послужить укрытием низкий журнальный столик. Я открыла дверь шире и на цыпочках прокралась в сторону кухни.
Кухонная дверь была нараспашку, какой я и оставила ее утром. Я бросила быстрый взгляд вокруг и убедилась, что здесь тоже никого нет. Лучи закатного солнца били внутрь сквозь французские окна и наполняли кухню светом: мелкие пылинки крутились в его лучах. Я прошла мимо стойки и «островка» в гостиную, а затем выглянула в сад.
Шейла сидела в своем патио за столом и плела подвесные цветочные корзинки. Я открыла заднюю калитку и окликнула ее:
– Шейла, ты давно здесь сидишь?
– Да, уже пару часов. Превосходный вечер, верно?
– Ты ничего не слышала?
Она поднялась. Ее лицо порозовело от солнца.
– Что ты имеешь в виду?
– Отсюда, из моего дома, до тебя не доносились какие-нибудь звуки?
– Я только что слышала твой голос. Ты поздоровалась со мной?
– Нет, не совсем то. Мне просто померещилось.
– Может, это Мэтт? Он дома? Давно не видела его машину.
Я глубоко вздохнула:
– Он уехал на время. Работа.
Я понимала, что Шейле хочется спросить, куда именно он уехал, чем занят и когда вернется, а потому поспешила попрощаться и вернулась в кухню. Всего лишь шаг – и я замерла. Чайник стоял рядом с холодильником, и не был мне виден, когда я вошла со стороны холла. Теперь же, со стороны сада, я заметила, как из носика вьется легкий парок. Я медленно протянула руку и дотронулась до него.
Чайник был горячим.
– Мэтт? – крикнула я. – Мэтт, это ты? – И бросилась через холл и вверх по лестнице. – Ты здесь?
Я врывалась в каждую комнату, непрерывно повторяя его имя. Я осмотрела все, даже заглянула под кровать, думая, что он пытается спрятаться от меня. Затем я села на кровать. Сердце стучало в бешеном ритме. Он должен быть здесь. Он обязательно должен быть здесь! Немного успокоившись, я поднялась и снова обошла комнаты. Ничто и нигде не изменилось. Тюбик зубной пасты лежал на раковине, где я его и оставила. Покрывало было откинуто, чтобы проветрить постельное белье. Туфли так и валялись на полу, и монета в один фунт, выпавшая из моего кошелька прошлым вечером, лежала на прикроватном столике.
Я снова села. Меня била дрожь. А потом на меня навалилось все сразу: исчезновение Мэтта, мои бесплодные поиски, необходимость продолжать жить в полном одиночестве. Слезы потекли по лицу. Я вытерла глаза, размазав тушь по щекам. Вскоре я уже рыдала в голос.
Я всего лишь хотела, чтобы Мэтт пришел домой, как обычно, и поставил чайник на плиту, прежде чем принять душ, а потом сел за кухонный стол, попивая чай, дожидаясь моего возвращения с работы.
Но постепенно ощущение реальности и здравый смысл возобладали, и я стала думать о погоде, о том, как жарко сегодня, и Шейла даже сумела немного загореть. А солнце по-прежнему светило сквозь французские окна, обжигая даже сквозь стекло. Просто чайник попал под его лучи. Конечно же, Мэтта здесь не было. Солнце раскалило металлический чайник, вот и все. Я обязательно проверю его завтра. Но уже сейчас не было сомнений, что именно так все и произошло.
Умывшись, я спустилась вниз. Солнце переместилось, и в комнате стало немного прохладнее. Я дотронулась до чайника и обозвала себя идиоткой. Он был чуть теплым. Таким, каким становится металлический предмет, простоявший весь день в жаркой кухне. Разумеется, Мэтта не было дома. Зачем ему приходить, кипятить воду в чайнике, чтобы снова уйти? Полная бессмыслица.
Кухонная стена была выложена в шахматном порядке темно-зеленым и белым кафелем. Я дотронулась до зеленой плитки.
Она все еще оставалась влажной от пара.
Глава 21
На следующее утро я проснулась и увидела в телефоне новые сообщения от Кэти.
Ты уже рассказала обо всем маме?
Кто еще знает?
Ты не будешь возражать, если я расскажу Джеймсу?
Прочитав это, я усмехнулась и отключила телефон. Я любила Кэти, но в последнее время она все сильнее раздражала меня. Мне делалось дурно при мысли, как она начнет обсуждать случившееся с Джеймсом, и я не сомневалась, что ее мамочке уже обо всем известно. Я представляла лицо ее матери, глаза, замутненные слезами сочувствия, когда Кэти рассказывала ей тихим, доверительным тоном все о моей жизни. Конечно, скоро я свяжусь с ней, а пока мне хотелось думать о том, как Мэтт приходил домой позавчера.
