– Прошу прощения, профессор, но я не могу обсуждать с вами направления наших поисков.
Ким не могла заставить себя назвать его по имени.
Она не обратила внимания на выражение удивления на его лице и стала объяснять причину своего появления в лаборатории.
– Я бы хотела прогуляться по…
– Кэтрин как раз собирается на утренний осмотр. Может быть, вы пройдете с ней?
Отлично.
Стоун согласно кивнула и направилась к женщине, все внимание которой было сосредоточено на планшете с зажимом для бумаг.
– Профессор сказал, что я…
– Я слышала, инспектор. Я не глухая. – Кэтрин даже не подняла голову.
Вот уж совсем не жаворонок, решила Ким. В этом не было ничего плохого. Она сама никак не могла решить для себя, в какое время дня чувствует себя лучше всего.
Наконец Кэтрин взглянула на детектива и слегка кашлянула.
– Ловко организовано. – Она нависла над Ким; свободные джинсы и простая черная футболка только подчеркивали андрогенный
[31] тип фигуры женщины. – Я готова начинать.
Стоун переложила свой мобильный в задний карман черных джинсов и сняла куртку. Снаружи было градусов девятнадцать и очень влажно.
Она вышла на улицу вслед за Кэтрин и повернула налево. Маршрут ее экскурсии ограничивался местом, где было обнаружено тело, но Ким заметила, что они идут по другому пути.
– Так, значит, вы энтомолог? – спросила детектив, когда они сошли со щебня на траву.
– Да, – ответила Кэтрин.
– И вы работаете здесь с…
– Сейчас я думаю, инспектор. Я всегда думаю на ходу.
«Так же как и я, – подумала Ким. – По крайней мере, пытаюсь».
Слова Кэтрин не были ни грубыми, ни неприятными – только холодными и отстраненными. «И в этом мы с ней тоже похожи», – призналась себе Ким.
– Меня что, подозревают? – спросила энтомолог, и Стоун заметила на ее лице первые признаки эмоций. Это было похоже на улыбку.
– Мы всех подозреваем, – честно ответила инспектор. – Итак…
– Я работаю в «Вестерли» с момента открытия. Профессор Райт сам пригласил меня сюда.
– А вы с ним встретились?..
– Я была его студенткой в Астонском университете.
– И что же вас так привлекло… О боже! – воскликнула Ким.
– Позвольте представить вам Элвиса, – сказала Кэтрин.
Тело находилось в полусидячем положении, опираясь на ствол дерева. Стоун была рада, что Кэтрин назвала его по имени – иначе она никогда не смогла бы определить его пол.
Но впечатление на нее произвело не само тело, а количество окружающих его ос. Одна из них загудела возле ее уха, и Ким мгновенно отмахнулась от нее. Две осы летали совсем близко от правого глаза Кэтрин, но та даже бровью не повела. Стальные нервы, отметила про себя инспектор.
– Элвис помогает нам узнать, как осы взаимодействуют с телом.
– Это как? – уточнила Ким.
Кэтрин наклонилась к трупу поближе. Стоун воздержалась. В своей жизни она видела немало тел, которые тщательно осматривали в поисках улик, чтобы облегчить ей ее работу. Но вот трупы, которые намеренно оставлены на расправу насекомым и представителям дикой природы, были для нее новостью.
– Все мы знаем, что отложенные мухами яйца превращаются в личинок через четыре, максимум шесть часов. Но осы тоже появляются возле трупа в течение нескольких первых часов. Некоторые из них питаются самим трупом. Другие ловят мух за крылья, оттаскивают их в сторону и отрывают им головы одним быстрым движением своих челюстей. А есть еще и такие, которые лакомятся отложенными мушиными яйцами или молодыми личинками, которые вылупляются в естественных физиологических отверстиях тела.
– И что же вы хотите узнать об осах? – поинтересовалась Ким, делая шаг назад. Движения Кэтрин возле трупа заставили нескольких особей вылететь из левой глазницы трупа. Энтомолог не обратила на них никакого внимания.
– Я хочу сопоставить активность ос с разными стадиями разложения трупа. Со стадиями свежести, вздутия, гниения и высыхания.
По специфическому запаху Ким поняла, что труп еще не дошел до сухого уровня.
– А есть причина, по которой Элвиса посадили именно под деревом?
Кэтрин кивнула и выпрямилась.
– Трупы, которые остаются на солнце, быстрее мумифицируются. Кожа становится твердой, как выделанная, и личинки не могут проникнуть сквозь нее.
Ничего больше Стоун спросить не успела, потому что Кэтрин стала что-то записывать. Ким видела, как рука женщины двигается по бумаге, и ее внимание привлекли суставы пальцев. Все четыре костяшки резко контрастировали с загорелой кожей руки. Каждая была белой от рубцовой ткани.
– Вы можете говорить, – предложила Кэтрин. Она попыталась что-то записать, а потом начала встряхивать ручку.
– А вы любите своих насекомых, правда?
– Я потрясена их способностью к выживанию. Надеюсь только, что они никогда не научатся общаться друг с другом.
– Почему? – спросила Ким, найдя это заявление немного странным.
– Потому что на земле живет больше миллиона различных видов насекомых, и все вместе они представляют собой больше половины всех известных человеку живых организмов. Так что если они научатся общаться между собой, у нас возникнет большая проблема.
Ким никогда об этом не задумывалась. Хотя, может быть, Кэтрин думала и за нее тоже.
Энтомолог опять потрясла ручку и взглянула на Ким:
– У вас нет?..
Детектив покачала головой.
Пока Кэтрин вертела ручку в руках, Стоун смотрела на то место, где она стояла двадцать четыре часа назад. Там никого не было.
– А что, эксперты уехали?
– Как раз перед тем, как я появилась здесь утром, – кивнула Кэтрин.
Ким никто не сказал, что они закончили сбор улик.
Она достала телефон и набрала номер Вуди.
– Стоун, – сказал тот вместо приветствия.
– Сэр, эксперты уехали отсюда. А территория очень большая. Не могу поверить, что они успели пройтись по ней с зубной щеткой.
– Я знаю, – ответил старший инспектор. – Это я распорядился. Их отозвали сегодня утром.
– А могу я спросить…
– Вообще-то я не обязан объяснять вам свои решения, но в Дигбете вчера вечером обнаружили брошенную конспиративную квартиру террористов.
Этого для Ким было достаточно. Конечно, эта работа была приоритетной. Необходимо было изучить каждый дюйм брошенной берлоги. Здесь Стоун имела дело с одним человеком, который был уже мертв. А улики, собранные в Дигбете, могли сохранить жизни сотен, если не тысяч людей.
