– Да-да, – мелко закивал князь. – Ступайте, ищите! А этого… с этим я разберусь! – процедил он мстительно, имея в виду полицеймейстера. – Только и знает, что взятки с торговцев брать, дармоед!
Выйдя от Скворцова, Григорий Александрович направился к Вахлюеву и застал того за чтением какого-то доклада. Полицеймейстер поднял на него тяжелый взгляд и вздохнул.
– Это вы сказали князю про казака? – спросил он напрямик.
– Не было нужды.
– Старик все еще умен, – кивнул, не удивившись, Вахлюев. – Я, впрочем, так и думал, что не ваших рук дело. Ладно, зачем пожаловали? Али помощь нужна?
– Спросить хотел кое-что.
– Ну, спрашивайте. – Полицеймейстер отложил доклад и сцепил пальцы. – Чем могу, так сказать.
Григорий Александрович сел напротив него, положил ногу на ногу.
– Есть в Пятигорске сумасшедшие?
Вахлюев моргнул раз, другой, потом неуверенно растянул губы в улыбке.
– Сумасшедшие?
– Именно?
– Да помилуйте, зачем вам?!
– Неужто не ясно?
– Думаете, этих барышень умалишенный порубил?
– Логичное предположение, разве нет?
Полицеймейстер развел руками.
– Даже и не знаю, что вам ответить. У нас ведь курорт, желудочные болезни в основном приезжают лечить. Минеральные воды все-таки.
– Знаю, – качнул головой Печорин. – Да только думается мне, что нет такого курорта, где не было бы клиники для душевнобольных.
Вахлюев усмехнулся.
– Может, вы и правы. Имеется неподалеку от города дом, где какой-то профессор из Швейцарии пользует ненормальных. Не буйных, конечно. Этого князь не допустил бы. Если хотите, съездите туда. Только я полагаю, что напрасно время потеряете: нет там убийц.
– Поглядим. Объясните дорогу.
– Да вам Вернер покажет. Он знает.
– Хорошо. Списки, которые я просил, готовы?
– Вот они. – Вахлюев достал из ящика стола и протянул Печорину несколько листков. – Задали же вы мои хлопцам работу – вещички убитых переписывать!
Григорий Александрович прежде всего просмотрел список офицеров – действующих и отставных, – прибывших на одном поезде с Кулебкиной и Асминцевой. Их фамилии ничего ему не говорили, но он этого ожидал. Интересовало его лишь одно – окажется ли среди перечисленных Раевич. Что москвич приехал вместе с убитыми, Печорин уже и так знал, но был ли франт военным? Оказалось, что да. Кто-то из подчиненных Вахлюева, должно быть, по его наущению, пометил в списке тех офицеров, которые служили в кавалерии. Рядом с фамилией Раевича имелась соответствующая приписка. «Второй драгунский полк…»
Григорий Александрович убрал все бумажки в карман и откланялся. Вещами Асминцевой и Кулебкиной он решил заняться позже: теперь ему уже не казалось, что среди них должны обнаружиться совпадения. Конечно, на всякий случай проверить надо, но дело это не спешное, может и подождать.
Выйдя от полицеймейстера, Печорин сразу направился к доктору, благо идти было недалеко. Тот оказался дома. Похоже, дела у Вернера и впрямь шли из рук вон плохо. «Вот кому надо бы пари с Раевичем заключить», – мелькнуло в голове у Григория Александровича.
– Скучно, – сказал доктор, увидав Печорина. – И погода, похоже, портится. В такие дни хочется сдохнуть или убить кого-нибудь. Вам так не кажется?
– Вам по профессии не положено ни того ни другого.
Вернер равнодушно пожал плечами.
– Иногда все-таки хочется, – сказал он.
– Вы знаете клинику швейцарца? – спросил Григорий Александрович.
– Какого?
– Того, который лечит в Пятигорске сумасшедших.
– А-а… Помилуйте, они не сумасшедшие вовсе. Просто… со странностями.
– Пусть так. Знаете туда дорогу?
– Конечно. Профессор Майнер – очень интересная личность. Оригинальная. Представьте, он…
– Вы расскажете мне про него по дороге.
Доктор приподнял брови.
– Мы торопимся?
– Не люблю откладывать дела в долгий ящик.
Вернер пожал узкими плечами.
– Что ж, едем. Мне не помешает прогулка.
Отправились на лошадях. Вернер держался в седле немного боком и, кажется, опасливо. Похоже, он не так уж часто ездил верхом.
Григорий Александрович видел, что доктора подмывает начать какой-то разговор, но он не решается. Значит, дело касалось Печорина. Вернер то и дело бросал на него долгие задумчивые взгляды и шевелил губами. Наконец Григорию Александровичу это надоело.
– В чем дело, доктор? – спросил он. – Вы уже полчаса как сдерживаетесь, чтобы не задать мне какой-то вопрос. Или, может, вам есть что сообщить?
Вернер усмехнулся.
– Я слышал вашу историю, – сказал он.
– Надеюсь, она оказалась достаточно скверной, чтобы заинтересовать вас?
– Вполне. Я говорю о петербургской истории.
– Так я и подумал. Это княгиня насплетничала?
– Кто ж еще!
– И вы хотите знать, есть ли в ее рассказе хоть доля правды?
– В общем, да.
– А что она вам наговорила?
– Будто в столице из-за вас отравилась какая-то девица. Якобы вы давали ей авансы и чуть ли не обещали жениться, а потом бросили.
– Может, я ее еще и соблазнил?
– Не знаю, княгиня об этом не упоминала. А соблазнили?
– Нет. Девицу эту звали Негурова, и я действительно говорил с ней несколько раз и даже немного волочился, но о женитьбе речи не шло.
– С чего же она отравилась?
Григорий Александрович пожал плечами.
– Должно быть, от любви.
– К вам?
– К тому образу, который она себе сочинила и который я, вероятно, в ее глазах воплощал. Все это от французских романов.
Вернер хмыкнул.
– Стало быть, скандал таки был.
– Куда ж без него.
– Вы потому уехали?
– Нет. Из-за другого.
Григорий Александрович не собирался вдаваться в подробности – пусть прошлое останется в прошлом, и нечего его ворошить, – но воспоминания из-за расспросов Вернера ожили, и от них Печорин не мог отмахнуться.
В то время он жил в Петербурге и был страстно влюблен в Веру. Чувство это зародилось в нем еще в молодости, когда они были соседями, и оказалось взаимно. Однако тогда, прибыв после продолжительной разлуки с Верой в Петербург, Григорий Александрович обнаружил, что она вышла по настоянию матери замуж за князя Лиговского.
