– Идемте завтракать, доктор, – сказал Григорий Александрович. – Чувствую страшный голод.
Выпив по дороге у колодца пару стаканов нарзана, они отправились в ресторацию.
Григорий Александрович хотел увидеть Веру, но это было невозможно: надо было ждать, пока все утрясется, чтобы не вызвать подозрений.
Уселись завтракать возле двери, ведущей в угловую комнату, где находилось человек десять молодежи, в числе которых был и Грушницкий. Печорина с доктором они не заметили.
– Да неужели это в самом деле были черкесы? – услышал Григорий Александрович чей-то вопрос. – Видел ли их кто-нибудь?
– Я вам расскажу всю историю, – ответил Грушницкий, – только, пожалуйста, не выдавайте меня. Вот как это было: вчера один человек, которого я вам не назову, приходит ко мне и рассказывает, что видел, как кто-то прокрался в дом к Лиговским. Княгиня была здесь, на представлении фокусника, а княжна дома. Больна. Вот мы и отправились под окна, чтобы подстеречь счастливца.
Григорий Александрович взглянул с тревогой на Вернера, но тот был занят своим завтраком и не обращал на посторонние разговоры внимания.
– Вот, – продолжал Грушницкий, – мы и отправились, прихватив с собой ружье, заряженное холостым патроном – так, чтобы попугать. Ждали в саду. Потом услышали выстрел. Уж не знаю, кто стрелял, но только не черкесы! Мы хотели сходить поглядеть, но не знали, где именно стреляли – звук был как будто приглушенный. Может, и издалека. Наконец – уж бог знает, откуда он явился, только не из окна, потому что оно не отворялось, – видим мы, идет кто-то между кустами. Какова княжна, а?! Уж эти московские барышни! После этого чему же можно верить? Мы хотели его схватить, только он вырвался и, как заяц, бросился в кусты. Не знаю, кто убил Зеленцова, но, может, и он. Только того нашли в саду, а стреляли вроде не там…
Вокруг Грушницкого раздался ропот недоверчивости.
– Вы не верите? – спросил он. – Даю вам слово, что все это сущая правда, и в доказательство я вам, пожалуй, назову этого господина.
– Скажи, скажи, кто ж он! – раздалось со всех сторон.
– Печорин, – сказал Грушницкий.
В этот миг он поднял глаза – Григорий Александрович стоял напротив него. Грушницкий покраснел. Печорин подошел к нему и сказал медленно и внятно, с трудом сдерживая гнев:
– Мне очень жаль, что я вошел после того, как вы уж дали честное слово в подтверждение самой отвратительной клеветы. Мое присутствие избавило бы вас от лишней подлости.
Грушницкий вскочил с места.
– Прошу вас, – продолжал тем же тоном Григорий Александрович, не давая ему возразить, – сейчас же отказаться от своих слов. Вы отлично знаете, что это выдумка. Я не думаю, что равнодушие женщины к вашим блестящим достоинствам заслуживает такого ужасного мщения.
Грушницкий стоял, опустив глаза, в сильном волнении. Но борьба совести с самолюбием была непродолжительна. Драгунский капитан, сидевший возле него, толкнул его локтем. Грушницкий вздрогнул и ответил, не поднимая глаз:
– Милостивый государь, когда я что говорю, так я это думаю и готов повторить. Я не боюсь ваших угроз и готов на все!
– Последнее вы уж доказали, – холодно ответил ему Григорий Александрович и, взяв под руку драгунского капитана, вышел из комнаты.
– Что вам угодно? – спросил тот.
– Вы приятель Грушницкого и, вероятно, будете его секундантом?
Капитан важно поклонился.
– Вы отгадали. Я даже обязан быть его секундантом, потому что обида, нанесенная ему, относится и ко мне: я был с ним вчера ночью.
Печорин растянул губы в насмешливой улыбке:
– А, так это вас ударил я так неловко по голове?
Капитан пожелтел и тут же посинел: скрытая злоба отобразилась на его лице.
– Я буду иметь честь прислать к вам нынче моего секунданта, – сказал Григорий Александрович, делая вид, будто не обращает внимания на его бешенство.
На крыльце ресторации Печорин встретил дожидавшегося его Вернера – доктор расплатился и вышел чуть раньше. Пришлось рассказать ему все – про отношения с Верой и княжной и подслушанный разговор, из которого Григорий Александрович узнал намерение Грушницкого с приятелями подурачить его, заставив стреляться холостыми. Умолчал он лишь про убийство Вериного мужа.
Доктор согласился быть его секундантом. Григорий Александрович дал ему несколько наставлений насчет условий поединка: Вернер должен был настоять на том, чтобы дело обошлось как можно секретнее. Печорину вовсе не хотелось, чтобы дуэль помешала ему осуществить тот план, ради которого он прибыл в Пятигорск.
Вернер отправился к драгунскому капитану улаживать дела и через час явился домой к Печорину с отчетом.
– Против вас точно есть заговор, – сказал он. – Я на минуту остановился в передней у Грушницкого, чтоб снять галоши. У него был ужасный шум и спор. «Ни за что не соглашусь! – говорил Грушницкий. – Он меня оскорбил публично! Тогда было совсем другое». «Какое тебе дело? – отвечал капитан. – Я все беру на себя. Я был секундантом на пяти дуэлях и знаю, как это устроить. Я все придумал. Пожалуйста, только не мешай мне! Постращать не худо, а зачем подвергать себя опасности, если можно избавиться?» В эту минуту я и вошел. Они замолчали. Переговоры наши продолжались довольно долго. Наконец мы решили дело вот как: верстах в пяти отсюда есть глухое ущелье. Они туда поедут завтра в четыре часа утра, а мы выедем спустя полчаса. Стреляться будете на шести шагах – этого требовал Грушницкий. Убитого отнесем на счет черкесов. Нынче все их боятся, и никто не усомнится. Теперь вот какие у меня подозрения: они, то есть секунданты, должно быть, несколько переменили свой прежний план и хотят зарядить пулей только пистолет Грушницкого. Но тот, кажется, поблагороднее своих товарищей. Как вы думаете, должны ли мы показать им, что догадались? – Вид у Вернера был крайне озабоченный.
– Ни за что на свете, доктор! – воскликнул Григорий Александрович. – Будьте спокойны, я им не поддамся.
– Что же вы хотите делать?
– Это моя тайна.
– Смотрите не попадитесь. Ведь на шести шагах!
Печорину пришла вдруг в голову мысль:
– Скажите, доктор, а не слышали ли вы разговора про выкуп, пока стояли в передней?
– Про выкуп? – Вернер задумался. – А знаете, странно, что вы спросили. Пожалуй, слышал. Кажется, капитан спросил Грушницкого, будет ли тот брать выкуп, но как-то насмешливо, в шутку. Тот ответил, что случай не тот. Он, мол, ничем не рискует. Капитан согласился, что с Раевичем этот номер не пройдет. Можно, дескать, обмануть вас, но не его.
– С Раевичем? – оживился Печорин.
– Так он сказал. Я как-то не придал этому разговору значения. А вы считаете, это важно?
– Доктор, я вас жду завтра в четыре утра. Лошади будут готовы. Прощайте.
