Печорин попытался вздохнуть, но не смог. Легкие наполнились жжением, кровь запульсировала в ушах. Ощущения были, словно он тонет, захлебываясь пустотой!
Раевич на глазах у Григория Александровича не только разваливался, но и таял. Плоти становилось все меньше, а белого света, исходящего из нее, все больше – электричество буквально пожирало его тело!
В мареве, клубившемся над «площадью», разверзлась дыра – белесый туман разошелся, и из него показался огромный кожистый хобот, который, извиваясь, начал опускаться к Раевичу. Он влажно блестел от покрывавшей его слизи. На конце раскрылось отверстие размером с городские ворота: темно-розовые ворсинки подались в стороны, обнажая чуть подрагивающую плоть, покрытую белесыми, как язвы, наростами.
Все, что еще оставалось от банкомета, устремилось вверх, влекомое невидимой силой!
Зрелище было поражающим и пугающим одновременно: там, наверху, скрывалось нечто невообразимое – тварь из иного мира! Печорин видел лишь малую ее часть, и трудно было даже вообразить истинные размеры этого существа.
Тварь засосала останки Раевича за несколько секунд, не оставив от него на гладком камне и следа.
Григорий Александрович чувствовал, что за ним наблюдают: чей-то глаз, которому не мешали никакие преграды, уставился на него и изучал. Печорин подумал, что настала его очередь быть затянутым этим болтающимся над головой хоботом. Подобная перспектива ужаснула бы его, если б не близость смерти от удушья: воздуха по-прежнему не хватало, и он почти потерял сознание.
Розовые отростки на конце хобота слегка шевелились, блестя от прозрачной слизи.
Что ж, значит, та дорога, которой он шел, привела его сюда, в место, о котором он и помыслить не мог! Едва ли это хуже, чем…
Печорин не успел додумать мысль до конца, потому что в глазах потемнело, и он отключился.
* * *
– Вы, голубчик, сами виноваты, уж простите великодушно, – говорил князь Скворцов, беря понюшку табаку и аккуратно заправляя ее в ноздрю. – Говорил ведь вам: не суйтесь, оставьте его Митрию. Пусть потрудится, бездельник! Так нет, пошли сами к этому душегубу, изменнику. Вот и результат.
– Ничего, – ответил Григорий Александрович. – Это пустяки. Царапина.
– Вы, молодые, все бравируете, – покачал головой Скворцов. Достал из кармана цветастый платок, обстоятельно чихнул в него, сложил и спрятал назад. – А Раевич-то мертв! И если бы просто мертв… что я скажу там? – Старик возвел очи горе. – Эмиссарам-то кого покажу? Кусок этого… мяса обугленного? А как объяснять?
– Этого я не знаю, – ответил Печорин. – Вы просили сыскать душегуба, я сыскал.
– С вас спрос, конечно, невелик, – согласился Скворцов. – Свое дело вы сделали. Да только перестарались.
– Вахлюев ваш Раевича не взял бы, – сказал Григорий Александрович. – Мне и самому случай помог.
– Может, и так, – не стал спорить князь.
– А что с машиной этой дьявольской?
– Вот еще морока, между прочим. Куда ее? В подвале оставить придется пока. Не подступиться ж. Пусть из столицы специалисты какие-нибудь приезжают и увозят эту богопротивную мерзость куда пожелают!
– А не уничтожить ли ее? – спросил Печорин с надеждой. – Зачем ждать?
– Не велено. Сказано ждать и охранять.
Григорий Александрович поджал губы: он так и знал, что этим кончится. Чудовищный агрегат Раевича будут изучать, и кто знает, для каких целей используют!
– Что ж, отдыхайте, голубчик. – Скворцов поднялся со стула, крякнул по-стариковски. – Не буду мешать. Дело то… которым я вас принудил… забудьте. Похоронено.
– Благодарю, – сухо ответил Печорин.
От него не ускользнуло, что недавнее «сверх того с меня причитается» теперь забыто. Все-таки смерть Раевича расстроила князя сильнее, чем тот показывал.
– Ну, прощевайте, стало быть.
Когда градоначальник вышел, Григорий Александрович лег, уставившись в потолок. Перед глазами возникла машина Раевича: заполненные душами резервуары, черная бездна, в глубине которой скрывался некто огромный и жадный до человеческих страданий. Печорин видел его хобот, когда умирал Раевич, и при одной мысли, что до сих пор существует «окно», через которое тварь способна смотреть на мир людей (а быть может, каким-нибудь способом даже и проникать в него), его пробирала дрожь.
Вошел денщик, положил на столик игральную карту.
– Что это такое? – спросил Григорий Александрович.
– Двойка червей, ваше благородие, – отозвался тот. – Должно быть, выпала из колоды. Хотя ума не приложу, как.
– Где ты ее взял?
– Да валялась. Около двери. Может, князь, выходя, обронил?
– Иди спать. – Печорин отвернулся. Ему было о чем поразмыслить, помимо игральных карт.
Глава 13,
в которой собираются долги
Пятигорск не оправдал ожиданий Печорина – он их превзошел. Когда Григорий Александрович отправлялся на воды, он хотел умереть. Уйти из жизни красиво, и чтоб было не стыдно. Маленький кавказский городок предоставил ему не одну возможность осуществить этот план, но фортуна была на стороне Печорина, и он каждый раз оставался жив. Быть может, неспроста? Кто знает, не знак ли это свыше? Что, если Григорий Александрович слишком рано задумался о смерти и совершил не все, что ему положено?
Печорин размышлял об этом до самого утра, так и не сомкнув глаз. Когда пропели вдалеке петухи, Григорий Александрович принял решение: если в последнем мероприятии он останется жив, то не станет больше искать смерти. Если же нет… что ж, можно ли мечтать о лучшей гибели, чем та, которая ожидает его в случае неудачи?
Печорину вспомнился сон, в котором к нему являлась Негурова, чтобы предречь смерть. Было ли это только видение, порожденное отравленным чувством вины сознанием, или он действительно видел призрак? В свете того, что открылось Григорию Александровичу в ходе расследования, он готов был поверить во что угодно, даже в привидений и проклятия.
Печорин вернулся мыслями к предстоящему делу. Он знал, что до приезда жандармов Охранного отделения машина Раевича будет храниться в подвале, потому что извлечь ее оттуда покамест возможным не представлялось. Вахлюев отрядил четырех человек для охраны. Собственно, никто не думал, что кому-то может понадобиться этот агрегат, тем более что сведениями о нем располагали единицы – даже среди подчиненных полицеймейстера информация не распространялась. Дом очистили и велели сторожить – вот и все, что знали приставы.
Поэтому Григорий Александрович не видел особых препятствий для проникновения в подвал.
Он не стал ждать вечера или ночи – к тому времени могли уже прислать кого-нибудь из Охранки. Для своего дела он выбрал время обеда. Все приставы наверняка соберутся в одной комнате и будут заняты едой. Печорин очень сомневался, что они станут трапезничать по очереди, оставляя одного человека на дежурстве. В лучшем случае – запрутся изнутри.
