Однако письмо оказалось чрезвычайно полезным. В нем были описаны уникальные методики т-эмов. И вот с того самого дня, со дня своего совершеннолетия, Астэн разработал план и начал шаг за шагом двигаться к цели. Он полагал, что учел ошибки отца. Но, как выяснилось, нет. Как это ни горько, но сработала мудрость про яблочко от яблоньки. Астэн прокололся именно там, где и папочка. Слабым звеном стал якорь. Однако Астэн все же переиграл отца. Родитель, потерпев неудачу, смирился, что не сможет вернуться в родной мир, а Астэн — нет.
Он разработал хитроумный план, состоящий из нескольких этапов разной сложности. Первая задача — найти девушку с выдающимися ментальными способностями — уже казалась невыполнимой. На Земле таких единицы. Девяносто девять процентов всех экстрасенсов и ясновидящих — откровенные шарлатаны. Но Астэну таки удалось отыскать подходящую кандидатуру — двадцатисемилетнюю Милу, дочь сильнейшего менталиста, потомка джидов, переместившихся на Землю еще во время первой волны. Девушка не догадывалась о своих способностях. Отец бросил семью, еще когда Мила была ребенком. Астэну это было только на руку.
Охмурить Милу оказалось делом не таким и простым. У нее был любимый парень. Астэну пришлось прибегнуть к разным приемчикам, дошло даже до интимной близости. Но в итоге девушка была доведена до нужной кондиции — якорь получился качественный. Можно было переходить к следующему этапу — переправке якоря в родной мир Астэна.
Способ существовал только один. Мила должна была получить травму, не совместимую с жизнью с точки зрения земной медицины, при этом вполне излечимую в мире Астэна. Падение с одиннадцатого этажа подходило идеально. Дальше Эйвилна должна была позаботиться, чтобы эмы не пропустили этот случай и переместили Милу для лечения.
Казалось бы, вот и все — проблема решена, якорь на месте. Но на самом деле здесь начинались основные трудности. Как только бы Милу вылечили, ее бы тут же отправили в исходную точку. А Астэну необходимо было, чтобы девушка немного задержалась. Не будут возвращать ее мгновенно только в том случае, если посчитают самоубийцей. Тогда оставят ненадолго, чтобы дать интернам попрактиковаться.
Но как сделать так, чтобы Мила производила впечатление человека, решившего добровольно расстаться с жизнью? Да очень просто: перед тем как отправить ее в полет, наложить проклятие Саймерга — внушить ей, что она самоубийца. Главное, не переборщить с интенсивностью. Проклятие должно действовать не дольше нескольких минут.
Для Астэна это было делом техники. Заманив Милу на крышу высотки для якобы важного тяжелого разговора, он начал воздействие на ментальную структуру с обычной лжи по принципу: чем чудовищнее, тем лучше. Один искаженный факт за другим, он обрушивал на голову Милы ужасную выдуманную историю. Заставил поверить, что в детстве она подвергалась насилию со стороны отца. Теперь оставалось только наложить на ментальную оболочку отпечаток отчаяния, и некоторое время эмоционально-энергетический уровень Милы будет читаться как суицидальный.
Он подвел ее к самому-самому краю: глянешь вниз — и кружится голова. Слезы текли по ее щекам. А он нежно смахивал их и шептал:
— Да, это горько. Невыносимо горько. Этот мир вообще несовершенен. Но это ничего. Есть другой. Гораздо лучше. Мы вместе попадем туда. И будем счастливы. Нужно только сделать шаг. Иди. Я последую за тобой.
Астэн резко толкнул Милу. Несколько секунд — и падение закончилось ударом. Оставался последний этап длинной многоходовки, придуманной, чтобы вернуться домой.
Сейчас Миле восстановят физическую оболочку. Потом заметят, что ее эмоционально-энергетический уровень на нуле, и отдадут интернам. К тому времени действие проклятия закончится, ментальная структура распрямится, и Мила очнется.
Но произошло все не так, как думал Астэн. Эйвилна сообщила, что Мила погибла, ее ментальная структура так и не распрямилась. Это означало, что он переборщил с воздействием, довел ее до высшей степени отчаяния. Мила были на грани — секундой позже она все равно спрыгнула бы с крыши, даже если бы Астэн ее не подтолкнул.
Пришлось начинать все заново. К счастью, у отца Милы была вторая семья и вторая дочь, Валерия. Астэн отыскал ее и остался доволен. Лера подходила на роль якоря не хуже сестры. Ее ментальные способности оказались еще круче.
Он повторил сценарий с учетом ошибок. Теперь все вышло почти идеально. Единственной помехой стал ментальный блок, который сознание Валерии наложило на память. Она забыла последние пару месяцев жизни, забыла Астэна, забыла свои чувства к нему. Но это дело поправимое. Сегодня Эйвилна при помощи своего знакомого эма должна организовать сеанс виртуального общения между Астэном и Валерией. Уж он постарается, чтобы девушка вспомнила все, что нужно, и выполнила наконец-то роль, которую ей предписал Астэн. Сегодня наконец-то он вернется домой.
Астэн сделал глубокий вдох. Он начал чувствовать приближение сеанса общения. Закрыл глаза и выставил руки вперед. Он был очень сосредоточен. Он не мог заметить, что за его странными действиями наблюдает пара глаз…
Зизель носилась по детской с Илди на руках. Голова кружилась от счастья. Хотелось одновременно плакать и смеяться. Громкий, отчаянный крик малыша оглушал. Слезки градом катились из глаз. И няня чувствовала, как ее щеки тоже становятся мокрыми от слез.
Наверное, со стороны картина выглядела странно. Ребенок орет, а няня, вместо того чтобы успокаивать, умоляет:
— Давай, Илди! Давай! Только не замолкай, малыш! Прошу, только не замолкай, мой хороший!
Но зря Зизель переживала — кроха и не думал успокаиваться. Расходился все больше и больше. И няня прижимала его к себе, сияя от счастья. В голове крутилась одна только мысль: как поскорее поделиться радостью с родителями. Она догадывалась, что они уже отправились на работу. Потому как если б оставались дома, уже давно бы сбежались на шум. Няня усадила Илди в детское креслице, а сама бросилась к переговорному устройству, но ни профессор Даркус, ни профессор Эйвилна трубку не брали.
Зизель оставалось только радоваться в одиночку и мысленно представлять, какими счастливыми сделаются хозяева, когда наконец явятся домой. Особенно отец малыша. Зизель всегда трогало, как профессор трепетно относится к сыну. Обычно мужчины пасуют перед трудностями, которые возникают при воспитании больного ребенка. Насмотрелась она за годы работы на подобное. Но Даркус был предан малышу. Это подкупало.
Эх, как же дать ему знать? Зизель набрала приемную ректора. Секретарь известил, что сегодня декана еще не видел. Няня оставила для Даркуса сообщение и, положив трубку переговорного устройства, снова занялась малышом. Тот уже заметно притомился от крика. Всхлипывания стали более редкими и тихими. Но теперь в них слышалось такое отчаяние, что Зизель даже испугалась. Она заглянула в глаза крохи — они были полны ужаса.
— Илди, все хорошо. — Няня наклонилась к малышу и нежно провела рукой по головке. — Чего ты так встревожился?
Ей мгновенно передались чувства Илдреда. Ужас начал сковывать тело.
