Даркус догадался, что речь идет о сильнодействующем запрещенном препарате. И хотя не знал в деталях, какое влияние он оказывает на организм, понял, что раз один из компонентов зелья — снотворное, то, скорее всего, это некое психотропное вещество, которое изменяет восприятие действительности.
Даркус собирался серьезно поговорить с Эйвилной. Знал, что она будет всеми возможными способами отнекиваться и переводить стрелки. Подозревал, что может даже применить препарат к нему, чтобы вывести из строя и выиграть время для заметания следов.
Становиться жертвой ее экспериментов Даркус не собирался. Еще находясь в лаборатории, Э на всякий случай принял нейтрализатор снотворного. Расчет был на то, что хотя синтезированный Эйвилной препарат состоял из нескольких компонентов, но обезвредив действие одного, удастся избежать негативных последствий от препарата в целом. В общем-то, расчет был верным. Не учел Даркус только один момент — какую дозу применит Эйвилна. В планах супруги, оказывается, было отключить мужа не на время, а навсегда. Антидот не справился с таким огромным количеством отравы. Нейтрализована была лишь часть. В итоге Даркус таки выпал из реальности на какое-то время.
Пришел в себя и сразу же услышал плач Илди. Радость, что у малыша вновь проснулись эмоции, моментально сменилась тревогой. До сих пор кроха рыдал только тогда, когда Валерия испытывала сильный стресс или даже находилась в крайне опасной ситуации. В этот раз крик сына был пропитан какой-то особой безысходностью. От тяжелого предчувствия сердце сжалось.
Даркус поднялся с кровати. Передвигаться было тяжело — еще сказывалось действие препарата. Превозмогая слабость, спустился по ступенькам вниз и зашел в детскую. Одного взгляда на сына хватило, чтобы понять всю серьезность ситуации — Лера на грани жизни и смерти. Откуда исходит опасность, догадаться было несложно: та, что с легкостью чуть не отправила мужа на тот свет, не остановится ни перед чем.
Сумасшедший выброс адреналина помог действовать молниеносно. Даркус позвонил ректору и, вкратце описав ситуацию, попросил отдать приказ службе безопасности Академии задержать Эйвилну. А также найти и взять под охрану Айлиту. Ректор пообещал все сделать и успокоил информацией, что всего полчаса назад видел студентку в полном порядке на заседании совета профессоров.
Даркус боялся, что полчаса может оказаться слишком большим сроком. Он бросился к машине и через несколько минут уже был в Академии. Ректор перезвонил и сообщил, что ни Эйвилну, ни Айлиту пока не нашли, хотя охрана уже обошла большую часть аудиторий и кабинетов. Но заверил, что поиски продолжаются как в корпусе Академии, так и в корпусе клиники.
Разговор с Бердоулфом только подтвердил догадки Даркуса — супруга у своего любовника на минус седьмом. Возможно, Валерия там же. Вольно или невольно узнала о выходках Эйвилны, выследила ее, и та, чтобы замести следы, собирается расправиться с ней.
Перепрыгивая по три ступеньки за раз, Даркус несся во владения эмов. Мысль, что его смелая, но в то же время беззащитная студентка, его самая отчаянная любовь, возможно, находится сейчас под действием ужасной отравы, сводила с ума. Он судорожно сжимал в руках бутылек с антидотом. Только бы успеть!
Наконец лестница закончилась. Глаза, не привыкшие к темноте, отказывались что-либо видеть. Благо коридор был прямым, заблудиться невозможно, и Даркус бежал со скоростью, на какую только был способен. Только бы успеть!
Несколько секунд — и он у цели. Два шага вправо.
— Они были здесь? — спросил, едва темнота окутала с головой.
— Нетвоя ушла, твоя — здесь, — ответил беспристрастный потусторонний голос.
В этот раз Даркус сразу понял, что эм имеет в виду. Ничего хорошего его слова не означали.
— Где она?! — Пространство задрожало от неистового вопля. Это был даже не вопрос. Это были приказ, требование и мольба одновременно. — Где?!
Даркус почувствовал, как в его руку вложили узкую холодную, безжизненную ладонь — ту, что всего несколько часов назад то нежно, то страстно гладила его плечи.
— Нет!!! — Дикий крик безысходности сотряс владения эмов.
Но уже в следующую секунду Даркус начал действовать. У него не было времени на отчаяние.
— Свет! — крикнул он в темноту.
Как ни странно, приказ был мгновенно выполнен. Голубой поток, расходившийся от потолка вниз конусом, выхватил из тьмы небольшой кусочек пространства. Даркус увидел лежащую на узкой кушетке Валерию. Бледную и неподвижную. Глаза закрыты. Он категорически не собирался верить, что опоздал. Приподнял голову и впрыснул антидот. Все содержимое бутылька, чтобы уж наверняка.
— Давай! — закричал он. — Давай, Лера! Дыши! — Прижал ее к себе. — Давай, любимая!
Возможно, прошла всего секунда. Но она показалась вечностью. Секунда, которая могла разделить жизнь Даркуса на до и после. Секунда, которая могла сделать мир бессмысленным и пустым.
Но он все-таки успел! Вдруг почувствовал, как тело Леры, которое держал в объятиях, чуть шевельнулось. Боялся дыхнуть, проверял — не показалось ли? Нет! Легкие начали работу! Вдох-выдох, вдох-выдох! Господи, какое счастье!
Даркус покрыл лицо Леры тысячью поцелуев. Не заметил, на каком из них она начала хоть немного понимать происходящее, но через некоторое время почувствовал, как ее руки нежно обвили шею. О боже!
Припал к губам и долго не мог оторваться. Он просидел бы вот так на кушетке рядом с ней всю оставшуюся жизнь. Но неожиданно Лера отстранилась.
— Илди в опасности! — расширив от ужаса глаза, произнесла она. — Эйвилна травит его какой-то дрянью.
Даркус нежно провел рукой по волосам.
— Я в курсе. Не беспокойся, он взят под охрану. А Эйвилну ищет служба безопасности.
И снова впился в губы жадным поцелуем. Оторваться заставила мысль о необходимости обследовать Леру. Важно было удостовериться, что антидот полностью нейтрализовал отраву и опасности для здоровья нет. Даркус аккуратно поднял Леру на руки и вышел из кабинета эмов.
Валерия все еще не могла до конца прийти в себя. Мягкая радужная оболочка окружала ее, делала мир вокруг забавным и мешала понять, что произошло. Хотя только ли в оболочке дело? Может ли вообще девушка соображать, когда ее несет на руках любимый? Через каждые несколько метров останавливается, ставит на пол, долго-долго целует. Потом чертыхается каким-то своим мыслям, снова подхватывает на руки и отправляется в путь, чтобы через несколько шагов повторить все по новой. Нет, в таких условиях соображать категорически невозможно.
Сознание начало проясняться только тогда, когда у Даркуса сработал тревожный браслет. Он глянул на запястье:
— Вызывают в реанимацию. Врачей не хватает. Сразу два тяжелых пациента.
Было видно, как ему не хочется расставаться.
— Иди, — улыбнулась Лера, нежно проведя рукой по его небритой, колючей щеке. — Я в порядке. Потом все расскажешь.
