— Ты говорил, что ты — бывший заключенный, но я думала…
— Что меня посадили за грабеж? Я немного отсидел и за это.
Она ухватилась за подлокотник дивана, молясь о том, чтобы проснуться и забыть этот дурной сон. Как он мог участвовать в убийстве? Намеренно лишить кого-то жизни?!
— Почему, Джеймс? Как ты в это ввязался?
— Потому что мне приказала это сделать Семья Западного Побережья.
— Не может быть, чтобы все было так просто. — Она быстро-быстро заморгала, сдерживая слезы, готовые покатиться по щекам, а он откинул волосы назад, открыв высокий лоб. Теперь ее возлюбленный выглядел жестким и грубым — вот он, бывший заключенный, закоренелый преступник. Но это же ее защитник, ее милый! Это тот самый мужчина, которого она любила отчаянно, безоглядно…
— Расскажи мне…
— Я влип, как идиот. Семья Западного Побережья — не итальянская группировка. Но свои дела она ведет в традиционном стиле, как настоящая мафия. Сначала я мастерил шпионскую аппаратуру для одного из их лейтенантов, а потом стал солдатом.
— Солдатом?
— Это низший ранг в их организации, но все равно это означало, что меня приняли в Семью.
Похоже на какую-то историю из кино. На сюжет какого-то остросюжетного фильма, который она смотрела поздно вечером по телевизору, на что-то совсем чуждое и непонятное для девушки из маленького городка в Айдахо.
— Хочешь — верь, хочешь — нет, но у меня коэффициент умственного развития соответствует гениальному. — Он горько усмехнулся. — Однако для умника я оказался чересчур тупым. Я и подумать не мог, что от меня потребуют участвовать в убийстве.
Эмили схватилась за живот. Видимо, это судорога страха.
— Да, в убийстве, Эмили! Мафия — или, если хочешь, называй ее — Семья Западного Побережья — это организация, ведущая бизнес. Это не простая шайка головорезов. У нее есть связи в киноиндустрии. Главари владеют шикарными виллами и запросто общаются на вечеринках с богачами и знаменитостями. Красивая жизнь!
Эмили представила, каким был Джеймс тогда. Высокий, темноволосый красавец, бандит из Лос-Анджелеса, имеющий связи с королями преступного мира.
— Ты должен был знать, что они опасны.
— Конечно, я это знал. Но я всегда любил опасность. Я был рисковым парнем. Мне нравилось быть участником банды, орудующей в самом Голливуде. Меня это заводило. — Он замолчал на секунду, и его голос потускнел. — Но только до тех пор, пока они не устроили мне проверку.
— Проверку? — переспросила она.
— Меня вызвали к боссу, и сам Хэллоуэй, представляешь, сам Дэнни Хэллоуэй, великий и ужасный, сказал, что у него есть для меня работа.
— Отец Беверли?
— Да. Но это было еще до моей встречи с Беверли. Я не знал, что у Хэллоуэя есть дочь. Я был знаком с его сыновьями, но только потому, что они участвовали в его бизнесе. Я подумал: речь идет о каком-нибудь ограблении. Все знали, что я специалист по системам безопасности. Но Хэллоуэй сказал, что задание надо выполнить через несколько часов. Тут я и понял: здесь что-то не так. На подготовку ограбления не дается так мало времени.
Эмили со страхом ждала, что он скажет дальше. Она уже поняла, что сейчас узнает все подробности бандитского нападения и убийства. Нет, это не было похоже на легкий детектив, где есть время и поволноваться, и позевать, и ругнуть режиссера за скучный сюжет. В жизни сюжеты оказались еще банальнее, вот только скучать не приходилось…
— Объектом покушения был некий Сизар Гиббонс — крупный торговец наркотиками. Он обманул Хэллоуэя. Думаю, они друг друга стоили. Поскольку Гиббонса и днем и ночью окружали телохранители, убить его решили в людном месте, прямо на улице, где внимание охраны рассеяно на множество объектов. Выяснили, где Гиббонс будет ужинать в тот вечер. Киллер должен был застрелить его, когда он выйдет из ресторана и будет садиться в лимузин. После этого убийца должен был скрыться на машине. — Джеймс помолчал, лицо его стало еще жестче. — Ну а мне предстояло ехать в другом автомобиле и «случайно» врезаться в любого, кто попытается преследовать машину с киллером.
— Почему ты не позвонил в полицию? — спросила Эмили. — Почему не сообщил, что готовится покушение?
— У меня не было ни минуты для этого. Все оставшееся до убийства время я провел в обществе Хэллоуэя и киллера. Да и не верилось… Представляешь, Эмили, до последнего не верилось, что все это не игра, что все это по-настоящему, что это действительно случится.
— Но это случилось.
— Да, и я почти провалил свою часть задания. Кто-то из свиты Гиббонса пустился в погоню за киллером, но я не стал врезаться в него. Я хотел, чтобы этого убийцу из банды Хэллоуэя поймали. Почему-то я не подумал о том, что и его, скорее всего, застрелят без суда.
— Эмили заглянула Джеймсу в глаза и увидела в них ту самую призрачную тоску. Она поразила ее еще там, в баре, где они впервые увиделись. И только сейчас Эмили поняла, что его глаза выражают мучительное раскаяние.
— И его поймали и убили?
— Нет. Я чертовски нервничал, и вышло еще чище, чем задумывалось. Просто слишком резко развернул руль. Ну, и так получилось, что я действительно стал случайным виновником дорожного происшествия. Мою машину занесло, в меня на полной скорости влетела какая-то старушка, а еще кто-то врезался в парня, который преследовал киллера. — Он нахмурился, уставившись на стену. — Я остался на месте происшествия, отвечал на вопросы полиции и вел себя, как посторонний человек, вляпавшийся в бандитскую разборку. Полицейские и не подумали, что я могу быть соучастником убийства, и я ничего им не сказал. Не сознался в своем преступлении.
Она встала. Теперь, когда она знала все, ее сердце стало биться ровнее.
— Ты сознался в нем позже.
— После того, как ФБР предложило мне сделку. — Он поднял голову. — Скажи мне, кто я после этого, Эмили? Разве я не подонок?
Она потянулась к нему, но он отстранился, не позволил ей прикасаться к себе, как если бы был прокаженным.
Глава двенадцатая
Джеймс понимал: несмотря на все, Эмили любит его. Но ее преданность, ее нежность — то, в чем он так нуждался, — только заставляли его замкнуться.
— Не отталкивай меня, — сказала она. — Не делай этого, не смей.
— Как ты можешь… после всего… хотеть меня?
— А ты думаешь, я должна вынести тебе приговор, Джеймс? Быть твоим обвинителем и судом присяжных? Ты уже расплатился за свои грехи. Ты отбыл наказание. Ты дал показания против преступников.
«И молил Создателя о прощении», — подумал он. Наверное, этого оказалось недостаточно.
— Ты хоть представляешь себе, каково будет провести со мной остаток жизни?
Она пристально посмотрела ему в глаза.
