Я снова задумался обо всем этом, когда вызвал на терминале мотеля карту мира, где были отмечены места появления Хронолитов. Если имело место безумие, то здесь были видны его реальные симптомы. Азия оказалась в красной зоне, растворилась в лихорадке анархии, хотя эфемерное правительство продолжало существовать в Японии, где правящая коалиция пережила референдум (с трудом), и в Пекине, но не в китайской деревне или в глубине континента, вдали от побережья. Индийский субконтинент пестрел значками прибытий, как и Ближний Восток, и речь идет не только об Иерусалиме и Дамаске, но и о Багдаде, Тегеране, Стамбуле. Европа была свободной от физического присутствия куанизма, который до сих пор буксовал на Босфоре, но не от его политического двойника: конкурирующие группировки куанистов устраивали массовые уличные беспорядки в Париже и Брюсселе. Северная Африка пережила пять катастрофических прибытий. Около месяца назад небольшой Хронолит уничтожил центр Киншасы.
Планета была больна, больна смертельно.
Я свернул окно с картой и позвонил по одному из номеров, который дала Дженис, лейтенанту полиции Рэймону Дадли. Его интерфейс сообщил, что он вне зоны доступа, но мой звонок зарегистрирован, и он мне ответит.
Пока тянулось ожидание, я набрал другой номер, который впарила мне Дженис, – «группы поддержки». Это оказался домашний терминал дамы средних лет по имени Регина Ли Сэдлер. Она ответила, кутаясь в банный халат, с ее волос капала вода. Я извинился за то, что вытащил ее из душа.
– Не берите в голову, – отозвалась та глубоким южным контральто, таким же сумрачным, как ее смуглая кожа. – Если только вы не из гребаного коллекторского агентства, простите мой французский.
Я рассказал про Кейтлин.
– Да, – ответила она, – на самом деле, я уже знаю об этом. После этого инцидента к нам присоединилось еще несколько родителей. В основном мамочки, конечно. Отцы обычно противятся вечно той помощи, которую мы предлагаем, бог знает почему. Однако вы, видимо, не входите в число этих упрямцев.
– Меня не было здесь, когда Кейт исчезла, – я рассказал ей про Дженис и Уита.
– Итак, вы – папаша-прогульщик, – сказала она.
– Не по своей воле. Миссис Сэдлер, можно задать вам откровенный вопрос?
– Я предпочитаю именно такие. И все зовут меня Регина Ли.
– Даст ли мне что-нибудь встреча с этими людьми? Поможет ли это вернуть мою дочь домой?
– Нет. Нет, этого я не могу вам обещать. Наша группа существует ради нас самих. Мы спасаем себя. В такой ситуации многие родители впадают в отчаяние. Мы помогаем людям делиться своими чувствами с теми, кто переживает такие же трудности. И я подозреваю, что вы сейчас меня не слушаете, а повторяете про себя: «Ну, мне-то не нужна вся эта слезливая ерунда с обнимашками». И, возможно, правы. Но некоторым она нужна, и мы этого не стыдимся.
– Понимаю.
– Нельзя сказать, что мы не налаживаем полезные связи. Многие наняли частных детективов, добровольных агентов по розыску, специалистов по депрограммированию и так далее, они сравнивают, у кого какие новости, обмениваются информацией, но скажу откровенно, я мало верю в эту деятельность, и те результаты, что я видела, только подтверждают это.
Я ответил, что все равно хотел бы поговорить с этими людьми, хотя бы для того, чтобы избежать их ошибок.
– Ну, если вы придете на нашу встречу сегодня вечером… – она дала мне адрес церкви. – Если вы появитесь, то, конечно, у вас будет возможность поговорить на эту тему. Но могу и я вас кое о чем попросить? Оставьте скепсис за дверью. Не судите предвзято. Будьте честным с самим собой, я имею в виду. Вы кажетесь таким спокойным и собранным, но я по личному опыту знаю, что вы переживаете, как хочется схватиться за любую соломинку, когда близкий человек в опасности. Не тешьте себя иллюзией, ваша Кейтлин в опасности.
– Знаю, миссис Сэдлер.
– Есть знание, а есть осознание, – она оглянулась через плечо, наверное, на часы. – Мне нужно привести себя в порядок, но могу ли я надеяться, что увижусь с вами вечером?
– Да, спасибо.
– Я надеюсь, вы добьетесь положительного результата, мистер Уорден, что бы вы ни делали.
Я еще раз поблагодарил.
Встреча проходила в зале собраний пресвитерианской церкви, в бывших рабочих кварталах, которые несколько лет назад начали скатываться в откровенную нищету. Регина Ли Сэдлер важно прохаживалась по сцене в цветастом платье, у нее перед лицом покачивался старомодный головной микрофон. Выглядела она коренастее и фунтов на двадцать тяжелее, чем на видеоэкране. Мне стало интересно, неужели Регина Ли настолько тщеславна, что установила на компьютер приложение для визуального похудения.
Я не представился, незаметно нырнув в глубину зала. Это не была в точности двенадцатишаговая терапия, но что-то очень похожее. Пятеро новых гостей назвали себя и рассказали о своих проблемах. У четверых из них за последний месяц пропали дети, связавшись со сторонниками куанистов или хаджа. Одна не видела свою дочь уже больше года и искала место, где могла бы поделиться горем… Не то чтобы она уже перестала надеяться, настаивала женщина, совсем нет, просто очень, очень устала и думала, что если просто поговорит с кем-нибудь, то что-то изменится и она сможет спать по ночам.
Раздались сдержанные, сочувствующие аплодисменты.
Затем снова поднялась Регина Ли и зачитала распечатанные новости и свежие данные: о вернувшихся детях, о новых маршах куанистов на западе и юге, о грузовике с несовершеннолетними паломниками, перехваченном на границе с Мексикой. Я кое-что записал для себя.
После этого собрание приобрело более приватный характер: участники разделились на «секции» для обсуждения «стратегий преодоления», а я тихо выскользнул за дверь.
Я бы отправился прямо в мотель, если бы не женщина, сидевшая на ступенях церкви и курившая сигарету.
Примерно моего возраста, она выглядела изможденной, глубоко погруженной в размышления. Ее короткие волосы блестели в свете уличных фонарей. Она окинула меня мрачным взглядом.
– Простите, – сказала она автоматически, гася сигарету.
Я ответил, что все в порядке. Недавно принятый закон запрещал продажу табака без рецепта и справки о наркозависимости, но я считал себя человеком широких взглядов – я вырос во времена легальной табакоторговли.
– Вам хватило? – спросила она, махнув рукой в сторону церковной двери.
– Пока да, – ответил я.
Женщина кивнула:
– Регина Ли многим приносит пользу и, видит Бог, она непоколебима. Но мне не нужна такая помощь. Во всяком случая, я так считаю.
Мы познакомились. Ее звали Эшли Миллс, а ее сына – Адам. Адаму было восемнадцать, он был глубоко вовлечен в местную сеть куанистов; он пропал шесть дней назад. Как и Кейтлин. Поэтому мы сопоставили наши сведения. Адам оказался связан с молодежным подразделением комитета, в который входил Уит Делахант, и с рядом других радикальных организаций. Так что они с Кейт, наверное, знали друг друга.
