– За пределами больших городов Хронолитов больше, чем в них, – сказал я Эшли. – Точки приземления кажутся выбранными почти наугад, за исключением таких значимых мест, как Бангкок или Иерусалим. Никто не знает почему. Может быть, легче построить Хронолит там, где есть какое-то свободное пространство. Или, возможно, небольшие монументы возводятся до того, как города переходят к куанистам.
Наш холодильник был забит бутылками с водой и несколькими коробками походной еды. Более чем достаточно, чтобы продержаться. Сью Чопра, вернувшись в Балтимор, продолжала сопоставлять сведения своей неофициальной сети осведомителей с данными со спутников последнего поколения. Новости о Портильо держали в секрете. Чиновники опасались, что это привлечет еще больше паломников. Но это все равно произошло несмотря на официальную завесу молчания, благодаря слухам в интернете.
Наших припасов должно было хватить дней на пять, и этого было более чем достаточно, потому что, по самым оптимистичным прогнозам Сью, до прибытия оставалось меньше пятидесяти часов.
«Козья тропа» оказалась колеей через труднопроходимый чапараль
[24], увенчанный бескрайним бирюзовым небом. До города оставалось еще миль десять, когда нам попался первый труп.
Эшли настояла, чтобы мы остановились, хотя было очевидно, что помочь уже ничем нельзя. Она хотела убедиться. «Адам такого же роста», – сказала она.
Но этот юноша, одетый в грязную холщовую рубаху и желтые кевларовые брюки, умер уже давно. Ботинки с него стащили, а заодно и часы, и терминал, и наверняка кошелек, хотя мы проверять не стали. Ему проломили череп каким-то тупым предметом. Разлагающееся тело раздулось и, видимо, привлекло каких-то хищников, хотя сейчас лишь муравьи лениво ползали по высушенной солнцем правой руке.
– Скорее всего, мы такого еще насмотримся, – сказал Хитч, переведя взгляд с трупа на горизонт. – В этой части страны воров больше, чем мух, по крайней мере с тех пор, как ИРП отменила последние выборы. Несколько тысяч доверчивых американцев в одном месте – отличная приманка для любого привыкшего убивать мудака к югу от Хуареса, слишком голодного, чтобы церемониться.
Наверное, он мог бы выразиться и помягче, но какой смысл? Зловонное доказательство лежало на краю песчаной дороги.
Я посмотрел на Эшли. Она не отрывала взгляд от юного американца. Ее лицо побледнело, а глаза блестели от тревоги.
Эшли настаивала, что должна пойти с нами, и в конце концов я согласился. Возможно, мне и удастся вытащить Кейтлин из этой провальной авантюры, но повлиять на Адама Миллса я никак не мог. Даже если я его найду, объясняла она, то не смогу отговорить от хаджа. Возможно, этого никто не сможет, включая ее саму, но она должна попытаться.
Конечно, это было опасно, крайне опасно, но у Эшли хватило бы решимости поехать и без нас. И я понимал, что она чувствует. Иногда совесть выдвигает требования, которые не обсуждаются. Мужество ничего общего с этим не имеет. Мы оказались здесь не потому, что были храбрецами. Мы были здесь, потому что должны были. Но тело мертвого парня показало нам ту реальность, которой мы предпочли бы избежать. Правда состояла в том, что наши дети оказались в таком месте, где происходят подобные вещи. Что так же легко на обочину дороги могли выбросить Адама или Кейтлин. Что не каждого ребенка, оказавшегося в опасности, можно спасти.
Хитч взобрался за руль фургона. Мы с Эшли сели сзади. Она положила голову мне на плечо, впервые за весь долгий путь из США выказав усталость.
Были и другие подтверждения тому, что мы не единственные американцы, ехавшие этим маршрутом до Портильо. Мы миновали седан, который врезался в дамбу, сломал ось и был брошен на месте. Ржавый «Эдисон» с орегонскими номерами лихо пронесся мимо нас, выпуская в послеполуденный воздух клубы щелочного дыма.
Наконец мы въехали на холм, и перед нами раскинулись улочки Портильо, а все подъезды к городу были облеплены куполами палаток, словно яйцами насекомых. Вдоль главной дороги Портильо тянулись кирпичные гаражи, мусорные кучи, накиданные хаджистами, бедные домишки и почти непроходимый лабиринт из американских машин. Сам город, по крайней мере издалека, казался размытым пятном колониальной архитектуры, подпертым по бокам несколькими мотелями и заправочными станциями. Всем этим теперь, по умолчанию, завладели куанисты. Здесь собрались юные хаджисты всех мастей, в большинсте своем без необходимых припасов и навыков выживания. Местные жители, как рассказал Хитч, по большей части бросили дома и уехали подальше, остались инвалиды и старики, грабители и продавцы воды, авантюристы и измотанные местные стражи порядка. Если не считать продовольственных палаток, организованных международными спасательными организациями, еды здесь было крайне мало. Армия блокировала поставки в надежде, что голод разгонит паломников.
Эшли в отчаянии смотрела на эту выбеленную пылью Мекку.
– Даже если они здесь, – сказала она, – как мы их найдем?
– Поработаю ногами, – ответил Хитч. – Вот как. Но сначала нужно подобраться поближе.
Мы пересекли каменистый участок земли и выехали на потрескавшийся асфальт. Вонь ударила в окна с вероломством сжатого кулака, и Эшли закурила, чтобы как-то перебить запах.
Хитч припарковался позади почерневшей от пожара глинобитной лачуги в полумиле от города. От главной дороги фургон был скрыт зарослями высохших жакаранд
[25] и рядами загаженных курятников.
Хитч купил оружие сразу после пересечения границы и настоял на том, чтобы мы с Эшли учились им пользоваться. Не то чтобы мы сильно сопротивлялись. Я ни разу в жизни не стрелял – родился в ту пору, когда о пушках предпочитали вообще не говорить, и испытывал интеллигентское отвращение к огнестрельному оружию, – но Хитч выдал мне пистолет с полной обоймой и убедился, что я знаю, как снимать предохранитель и держать оружие так, чтобы при выстреле отдачей не сломало руку.
План состоял в том, что Эшли и я останемся в машине, охраняя еду, воду и транспорт, пока он в Портильо ищет компанию Адама и договаривается о встрече. Эшли хотела немедленно мчаться в город – и я понимал ее, – но Хитч был непреклонен. Фургон был нашим главным достоянием, которое нужно защищать, без него мы ничем не могли бы помочь Кейтлин и Адаму.
Хитч вооружился и направился в сторону города. Я смотрел, как он исчезает в сумерках. Затем запер дверцы фургона и присоединился к Эшли, которая на переднем сиденье устроила для нас перекус из батончиков мюсли, яблок и теплого растворимого кофе из термоса. Мы молча ели, а небо тем временем угасало. Зажигались звезды, яркие и четкие даже сквозь дымную мглу и запыленное ветровое стекло.
Эшли положила голову мне на плечо. Мы не мылись с тех пор, как въехали в страну, и этого нельзя было не замечать, но нам было все равно. Тепло, прикосновения – вот что имело значение.
