Книга Хронолиты, страница 9. Автор книги Роберт Чарльз Уилсон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Хронолиты»

Cтраница 9

Пять зим. Зимы в те годы были сухими и холодными. Те, кто был при деньгах, первое время носили адаптирующуюся к изменениям температуры одежду и, покидая фешенебельные торговые кварталы, выглядели как инопланетные захватчики в полиэстеровых спортивных костюмах и респираторах, пока остальные семенили по улицам в раздутых ветровках или жались ближе к крытым переходам между зданиями. Домашние роботы (автоматические пылесосы, газонокосилки – достаточно умные, чтобы не калечить местных ребятишек) стали обычным делом; выгульщик собак, разработанный фирмой «Сони», был отозван с рынка после нашумевшего ДТП с участием неисправного светофора и бандажа для ши-тцу. В те годы даже старики перестали называть свои развлекательные панели «телевизорами». Люкс Эбен объявила о своем уходе со сцены. Дважды. Клетус Кинг обошел действующего президента Мэрилин Лихи, открыв республиканцам дорогу в Белый дом, хотя демократы продолжали контролировать Конгресс.

Популярные фразы тех дней, теперь совсем позабытые: «Отдайте мне мое», «Жестко, но приятно!», «Как свет в ящике».

Имена и места, которые казались нам важными: Доктор Дэн Лессер, Уилингское здание суда, Беккет и Гольдштейн, Кваме Финто.

События: вторая волна высадок на Луну; пандемия в Заире; европейский валютный кризис и штурм Гааги.

И, конечно, Куан, словно нарастающий бой барабанов.

Пхеньян, следом Хошимин и, в конце концов, Макао, Саппоро, равнина Канто, Ичан…

И вся первоначальная одержимость и восхищение Куаном: десять тысяч веб-сайтов с их эксцентричными и противоречивыми теориями, бесконечное бурление обезумивших газет, симпозиумы и доклады комиссий, экспертные оценки и запросы Конгресса. Молодой человек из Лос-Анджелеса, официально сменивший имя на «Куан», и его подражатели.

Куан, кем бы или чем бы он ни был, уже стал виновником гибели сотен тысяч людей, а возможно, и больше. По этой причине к его имени относились с максимальной серьезностью в высших кругах. По той же причине он стал популярным персонажем у комиков и дизайнеров футболок. Надпись «Куанист» запрещали в некоторых школах, пока не вмешался Союз защиты гражданских свобод. Поскольку Куан символизировал лишь разрушение и завоевание, он стал скрижалью, на которой недовольные выцарапывали свои манифесты. В Северной Америке ко всему этому относились абсолютно несерьезно. В любом другом месте сейсмический гул звучал бы куда более зловеще.

Я внимательно следил за происходящим.

В течение двух лет я работал в научно-исследовательском подразделении «Кэмпион-Миллер» за пределами Сент-Пола и писал патчи для саморазвивающейся программы коммерческого взаимодействия. Потом меня перевели в центральный офис, где я присоединился к команде, делавшей ту же самую работу на гораздо более безопасном материале – собственном закрытом исходном коде Кэмпион-Миллер, живом сердце нашей основной продукции. Обычно я ездил в офис на машине, но в особенно холодные зимние дни перебирался в новую надземку, в эту алюминиевую полость, в которой жители пригородов перегревались и потели, а в воздухе смешивались запахи тел и лосьона после бритья. Город бледным силуэтом проступал на запотевших окнах.

(В одну из таких поездок я заметил молодую женщину, сидевшую в машине, на ней была бейсболка с надписью „ДВАДЦАТЬ И ТРИ“ – двадцать лет и три месяца, символический промежуток между появлением Хронолита и предрекаемой им победой. Женщина читала потрепанный том «Непонятнее самой науки», изданный лет шестьдесят назад. Мне захотелось подойти и спросить, что заставило ее вооружиться этим тотемом, этим отголоском моего собственного прошлого, но не позволила застенчивость. Да и как сформулировать такой вопрос? Больше я ее никогда не видел.)

Иногда у меня случались романы. Больше года я встречался с девушкой из отдела контроля качества – Аннали Кинкейд, которая любила бирюзовый цвет и Новую драму и испытывала живой интерес к текущим событиям. Она таскала меня по лекциям и чтениям, которые я иначе проигнорировал бы. В конце концов, мы расстались, потому что у нее были серьезные и сложные политические убеждения, а у меня их не было; я оставался Куанонаблюдателем, иначе говоря, политическим агностиком.

Но по крайней мере однажды мне удалось произвести на нее впечатление. Она воспользовалась аккредитациями, полученными кем-то в «Кэмпион-Миллер», и ухитрилась провести нас на университетскую конференцию «Хронолит: научные и культурные аспекты». (На этот раз инициатива исходила от нас обоих. Ну, больше от меня. Аннали уже начала протестовать против фотографий Хронолитов, которыми я украсил свою спальню, и скачек со съемками монументов, захламивших компьютер.)

Большую часть того приятного субботнего вечера мы провели, слушая три доклада подряд, пока не настал момент, когда Аннали решила, что все эти разглагольствования слишком абстрактны на ее вкус. Однако когда мы сбегали через вестибюль, меня окликнула немолодая женщина в широких джинсах и мешковатом свитере горохового цвета, сверкнув в мою сторону огромными очками.

Ее звали Суламифь Чопра. Я знал ее по Корнеллскому университету. Карьера, связанная с исследованием Хронолитов, завела ее глубоко в дебри фундаментальной физики.

Я представил Сью Аннали.

Аннали была поражена:

– Госпожа Чопра, я знаю, кто вы. В смысле, в новостях постоянно упоминают ваше имя.

– Ну, я проделала кое-какую работу.

– Рада с вами познакомиться.

– Взаимно, – но Сью не сводила глаз с меня. – Странно встретить тебя здесь, Скотти.

– Разве?

– Неожиданно. Пожалуй, это знак. А может, и нет. Нам нужно как-нибудь наверстать упущенное.

Я был польщен. Мне очень хотелось с ней пообщаться. С некоторым пафосом я протянул ей свою визитную карточку.

– Не нужно, – сказала она. – Я смогу найти тебя, когда мне понадобится, Скотти. Не волнуйся.

– Сможете?

Но она уже скрылась в толпе.

– У тебя хорошие связи, – заметила Аннали по дороге домой.

Но это было не совсем так. (Сью не позвонила мне – как минимум в том году – и не отвечала на мои попытки связаться с ней.) Связи у меня, конечно, были, хотя и не самые лучшие, но и случайных людей в моей жизни не было. В том, что я встретил Сью Чопра, был какой-то знак, как и в той женщине из пригорода, которая ехала в автомобиле. Но смысл его оставался непонятен, у пророчеств неразборчивый язык, сигнал тонет в шуме помех.


Вызов в кабинет Арни Кандерсона никогда не обещал ничего хорошего. Он был моим начальником с момента моего появления в «Кэмпион-Миллер», и что я точно знал об Арни: хорошие новости он приносит сам. А если вызывает в свой кабинет, то готовься к худшему.

Совсем недавно я уже видел Кандерсона в гневе, когда команда, которую я возглавлял, напортачила с заявочно-сортировочно-почтовым протоколом, что едва не стоило нам контракта с национальной сетью розничной торговли. Но стоило мне войти в кабинет, как я понял: на этот раз дело куда более серьезное. Когда Арни злился, он кричал и кипятился. Сегодня, что было еще хуже, он сидел за своим рабочим столом с таинственным видом человека, которому поручена безрадостная, но необходимая обязанность. Похороны, скажем. Он старался не встречаться со мной взглядом.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация