Брик пожал плечами.
— Талант, по мнению Вайна, никуда не делся. Но он считает, что я перетянул к себе аудиторию. Переманил покупателей и что там еще… — Художник махнул рукой и отхлебнул приостывшего кофе. — Короче говоря, перебежал ему дорогу.
— Безумие какое-то, — фыркнула я. — Вы же не цветочники, открывшие лавки на одной улице.
— Ему это и объясни. — Брик подмигнул, намекая, что его слова не следует воспринимать буквально. — Хотя соперничество между художниками никто не отменял. У меня есть более важные дела, чем бегать за поклонниками Вайна и отвращать их от его рисунков… Но у него свое мнение по этому вопросу, и сложилось оно давно. Все же винить в своих несчастьях окружающих значительно проще, чем себя.
С этим утверждением трудно было поспорить, так что я не стала бы возражать, даже если бы нас не прервал звонок в дверь. Усиленный, как и обычно, при помощи магии, он резко ударил по ушам. Оман поморщился. Видимо, в большинстве случаев Брик слышал этот звук из мастерской, где он, несмотря на усиление, звучал более приглушенно.
— Откроешь? — спросил художник. И, когда я кивнула, добавил: — Если что, я буду в кабинете.
Отставив опустевшую чашку, он направился в рабочую часть дома, а я — открывать входную дверь.
На пороге стояла очень молодая девушка с густыми черными волосами, завитыми в тугие локоны, пухлыми губками и изрядным количеством макияжа на кукольном личике.
— Мне нужен Итай Брик, — требовательно, даже капризно сказала она, предварительно смерив меня оценивающим взглядом и явно заключив, что внимания моя персона не заслуживает.
— Как вас зовут? — спросила я, тоже не испытывая к девушке особой симпатии. — Что ему передать?
— Илана Матиас.
Кроме имени, она ничего не сказала, и я не сочла нужным расспрашивать. Отправилась в кабинет и сообщила оману, кто к нему пришел. Тот моментально вышел из-за стола, за которым только-только успел устроиться.
— Я буду занят некоторое время, — сообщил он. В ответ на мои приподнятые брови как будто смутился и сбивчиво объяснил: — Это натурщица, по делу. Надо… кое-что обсудить.
— Натурщица — к пейзажисту, — размеренно проговорила я после того, как Брик покинул кабинет. — И кого он будет с нее рисовать? Не иначе березку.
Только я успела вернуться к своему недопитому кофе, бросив недовольный взгляд в направлении спальни (да-да, «деловая дискуссия» с натурщицей проходила именно там), как по ушам ударил очередной звонок. Раздраженно отставив чашку (в привратники я вообще-то не нанималась), я отправилась открывать.
Сохранить внешнюю невозмутимость удалось с трудом. На пороге я увидела очередную молодую женщину, правда, на этот раз шатенку и точно не натурщицу. Слишком дорогая одежда, слишком ухоженное лицо. И макияжа в меру. Еще одна гостья к нашему художнику? И как бы объяснить ей, что он некоторым образом занят?
— Добрый день! — поздоровалась она.
Я вежливо ответила на приветствие, оттягивая момент непростых объяснений. А девушка вдруг улыбнулась и воскликнула, протягивая мне руку:
— А вы, наверное, Дана Ронен?
Стоит ли говорить, что ее слова немало меня удивили?
— Итай мне про вас рассказывал, — дружелюбно сообщила она, после чего поспешила представиться: — Я Нирит Агмон. Очень рада знакомству.
Даже странно, но она ни разу не скривилась при взгляде на меня, несмотря на то что мы повстречались впервые. К тому же она явно принадлежала к категории тех зачастую изнеженных и капризных барышень, при обращении к которым следует употреблять слово «адонит». Кстати, и слово это она, представляясь, не использовала, будто мы стояли с ней на одной ступени социальной иерархии.
— Дана, — сказала я, отвечая на рукопожатие, и лишь потом сообразила, что представляться было глупо: она ведь уже знала, как меня зовут.
— Итай дома? — улыбаясь, спросила Нирит.
Робкая улыбка тут же сбежала с моего лица.
— Дома. Но он… занят.
Вот почему я ответила, что он дома? Откуда такое иррациональное стремление говорить правду? Что мне стоило просто заявить — дескать, адон Брик уехал к товарищу, — и дело с концом?
— Ничего страшного, я подожду, — весело откликнулась Нирит, явно пребывавшая в хорошем настроении.
Задерживать ее на пороге я не решилась. Во-первых, не умею проявлять жесткость по отношению к тем, кто по-хорошему ведет себя со мной. Во-вторых, было очевидно, что она здесь, мягко говоря, не впервые, место хорошо знает, а стало быть, кто я такая, чтобы ее не пускать?
Словом, в дом Нирит вошла, и теперь мне следовало срочно решать проблему ее возможной встречи с натурщицей. Если я стану невольной виновницей крупного скандала, Брик мне точно спасибо не скажет, да и самой доводить до подобного совершенно не хотелось. Равно как и расстраивать пришедшую в гости женщину.
— Дело в том, что у адона Брика важная встреча, — принялась вдохновенно мямлить я, глядя при этом куда угодно, но только не гостье в глаза. — И неизвестно, сколько она продлится. Быть может, будет лучше, если вы оставите ему записку? Или устное сообщение через меня, я обещаю передать все слово в слово. А дальше он обязательно с вами свяжется, как только освободится.
— Может, я просто загляну к нему на секунду и спрошу, надолго ли это? — выдвинула собственную альтернативу шатенка.
Стоит ли объяснять, что такая инициатива меня не устроила? А главное, еще минимум два человека, находящиеся в этом доме, будут со мной в данном вопросе солидарны.
— Н-не стоит, — поспешила замотать головой я. — Мне кажется, там очень важный разговор, его нежелательно прерывать. А вам неудобно было бы вернуться через пару часов? Я думаю, к этому времени Итай уже освободится.
Имя омана как-то само собой соскользнуло с уст. Видимо, я неосознанно перехватила эстафету у гостьи.
Та же вдруг весело рассмеялась, словно в гостиной, до которой мы как раз успели дойти, мелодично зазвенел колокольчик.
— Кажется, я все поняла! — выдохнула затем Нирит. И, заговорщицки прищурившись, изложила суть своей догадки: — К нему пришла женщина, да? И он сейчас с ней.
Я прикусила губу и опустила глаза. Конспиратор из меня никакой, тут уж ничего не попишешь. Вот не дано, и все тут. Одна радость: Нирит продолжала улыбаться.
— Хорошенькая? Молодая? Модистка какая-нибудь, наверное? — пыталась угадать она.
— Натурщица, — призналась я.
— Натурщица! — Нирит протянула это слово с таким выражением, будто именно такое предположение ей и следовало выдвинуть с самого начала. — Ну конечно. Они же его обожают.
Я навострила уши. Про «них» мне ничего известно не было, только про одну. Зато, к счастью, гостью вся эта информация нисколько не расстроила. Мое удивление по этому поводу, как и общее чувство неловкости, не ускользнуло от внимания Нирит.
