Нет, все-таки хорошо, что я отказалась от того злосчастного бокала. Если бы держала его сейчас в руке, наверняка бы пролила на себя вино от неожиданности. Услышанный голос был незнакомым и тоже раздался из-за спины. На сей раз я развернулась быстро. И увидела незнакомую женщину лет двадцати семи — тридцати, с приятным, хотя и аристократическим лицом. Длинное синее платье, несимметричное сверху (широкая полоса ткани прикрывала только одно плечо), подчеркивало насыщенную синеву глаз; голову не хуже иной короны венчала сложная прическа, из которой искусный парикмахер позволил выпасть нескольким прядям.
— Кинерет Лирон, — представилась она, протягивая мне руку.
— Дана Ронен, — ответила я, благополучно скрывая испытанное удивление.
— Это, конечно же, не мое дело, — Кинерет направилась к паре стульев, что стояли чуть в стороне от других, — но вам действительно не стоит расстраиваться из-за подобных выпадов.
Ответ «Я вовсе не расстраиваюсь» уже вертелся на языке, но почему-то вместо этого я более искренне проговорила:
— Это правда, но, к сожалению, в теории последовать вашему совету легче, чем на практике.
— О, я прекрасно это знаю! — улыбнулась она. — И не понаслышке. Поверьте, здесь, в высшем свете, нет человека, которому не пришлось бы столкнуться со сплетнями, наговорами и обвинениями в свой адрес. Но в данном конкретном случае вам просто имеет смысл посмотреть на ситуацию с другой стороны. Подумайте о мотивах. Почему Тали Атиас стала обсуждать вашу внешность?
Я внутренне сжалась, не желая озвучивать что-то вроде «Потому что моя внешность слишком выделяется на общем фоне».
— Она сказала то, что думала, — более окольным путем сформулировала свою мысль я.
— Вы концентрируетесь не на том, — покачала головой моя новая знакомая. — Зачем она вообще решила об этом заговорить? В высшем обществе — да и не только здесь — большинство людей сосредоточены на себе. По большому счету, им нет никакого дела до того, кто и как вокруг выглядит. А Тали Атиас с вами даже не знакома. По-хорошему, ваши внешние данные должны быть ей совершенно безразличны.
— И почему же тогда она об этом заговорила?
Мне уже и самой стало интересно, но я никак не могла понять, к чему клонит Кинерет.
— Причина одна — зависть, — многозначительно улыбнулась новая знакомая.
— Зависть? — Я натужно рассмеялась. — Чему она может завидовать? — Должно быть, красавица-аристократка просто судила по себе и не учла всех существующих между нами различий. — Она красива, я нет. У нее высокое положение в обществе, у меня — никакого. Я не в курсе ее материального положения, но наверняка денежные вопросы решены для нее на всю жизнь. Я же полностью завишу от жалованья. И где тут повод для зависти?
Я подняла глаза на Кинерет, убежденная в том, что окончательно и бесповоротно разгромила ее позицию своими аргументами. Но, к своему удивлению, наткнулась на веселый и чуть загадочный взгляд.
— Вы мыслите не в том направлении, — усмехнулась она.
— И в каком же надо мыслить?
— Подумайте о том, с кем вы пришли.
Мне потребовалась пара секунд, чтобы понять, на что она намекает.
— Итай Брик, — подмигнула Кинерет. — Один из величайших художников современности. При этом достаточно молод, чертовски красив и — самое главное — холост! Правда, происхождение у него не благородное, но учитывая все прочие достоинства, это не имеет значения даже для такой… гордой дамы, как Тали. Для многих присутствующих здесь девушек Брик — идеальный жених. И пришел он с вами! Как вы думаете, скажет вам кто-нибудь за это спасибо?
Девушка тихонько рассмеялась, из чего можно было с высокой степенью вероятности заключить: сама она на гордое звание невесты омана не претендует.
— Да я просто его ассистентка! — Я сообразила, что в стремлении расставить все точки над i говорю слишком громко, и понизила голос. — При чем же тут жених?
— Да? — хмыкнула Кинерет, которую мое откровение ни капли не сбило. Кажется, оно и откровением для нее не явилось. Если вдуматься — неудивительно, ведь мой статус несложно было определить хотя бы по одежде. — А со стороны складывается впечатление, что он вас опекает, даже заботится.
Я собиралась ответить, но тут церемониймейстер стукнул посохом по мраморному полу. Музыка, как выяснилось, смолкла еще раньше, теперь же разом стих и шум разговоров. Еще два громких стука сотрясли зал, после чего церемониймейстер торжественно провозгласил:
— Его королевское высочество Мааян Насих, наследный принц Мамлахи!
Дамы замерли в реверансах, кавалеры — в поклонах.
Принц прошел в зал быстрым шагом, с прямой спиной и гордо поднятой головой, но без каких бы то ни было церемоний. Ни тебе напыщенной свиты, ни элегантных вытанцовываний, ни продолжительных расшаркиваний со знатными гостями. Просто прошел к предназначенному ему трону — правда, почему-то не сел, а встал перед ним. Одежда наследника также вычурностью не отличалась: черный костюм (правда, совершенно иного фасона и кроя, чем у распорядителя), высокое горло, широкие манжеты. Крупный орден в форме звезды на груди — единственное украшение, если, конечно, его можно так назвать.
Мы с Кинерет успели подняться со стульев и, как все дамы, присесть в приветственном реверансе (у меня он, правда, получился из рук вон плохо, да и узковатая юбка мешала, но, с другой стороны, кто на меня смотрит?). Теперь мы, тоже следуя общей тенденции, постарались подойти поближе к возвышению, на котором стояли трон и — главное! — принц.
— Адоним и адониет, я не стану отнимать много вашего времени. — Голос его, довольно приятный, низкий и бархатный, звучал сейчас по-деловому. — Вы пришли на бал и, несомненно, не настроены слушать продолжительные речи. Надеюсь, вам понравится сегодняшний праздник. Веселитесь, танцуйте, вкушайте угощения и наслаждайтесь жизнью. Можете считать это официальным приказом; если понадобится, я даже подпишу соответствующую бумагу.
Со всех сторон послышались одобрительные смешки, а затем даже зазвучали аплодисменты. Впрочем, особого удовольствия от всеобщего одобрения (весьма предсказуемого при его статусе) принц не выказал. С прежним спокойным видом поднял руку, давая понять, что еще не закончил, и, когда в зале воцарилась относительная тишина, объявил:
— Я отниму лишь совсем немного вашего времени. Как известно большинству из вас, на сегодняшнем мероприятии присутствует несколько видных деятелей искусства — художники, скульпторы, мастера музыкальных инструментов. Их избранные работы вы можете увидеть в выставочном зале. Однако одну картину мой отец и я решили отметить особо. — Он повернул голову в сторону слуг, которые словно по команде (а скорее всего, вовсе не словно) вынесли на возвышение выставочный мольберт и принялись устанавливать его слева от трона. — Это работа «Туман на развалинах крепости» кисти омана Итая Брика.
Зал вновь зааплодировал, а принц опустился на трон, тем самым продемонстрировав, что его приветственную речь можно считать оконченной.
