Взялась за дело серьезно. Подготовила продукты, отыскала нож покрупнее и поострее, большую-пребольшую кастрюлю и приступила к процессу. Но как следует сосредоточиться на «правильном женском занятии» — приготовлении пищи — мне не дали. Постучали в дверь.
Вытерев руки о кухонное полотенце и поправив выбившуюся из хвостика прядку волос, я пошла открывать. Возникло ощущение дежавю: на пороге стоял принц.
— Заходи, — первым делом пригласила я. И только потом спросила: — Что-нибудь случилось?
С Несмеяной они поссорились, что ли? Или совет какой срочно понадобился?
— Нет, все хорошо, — развеял мои сомнения он. — Просто хотел кое о чем поговорить.
— Ну хорошо, — улыбнулась я, немного успокоившись. — Тогда проходи на кухню. Ты уж прости, что я тебя каждый раз там принимаю, — повинилась я по дороге. — Как-то так выходит. У меня вообще дом не вполне приспособлен к приему гостей, а тут я еще готовку затеяла.
Принц выставил руки ладонями вперед, сопроводив этот жест укоризненным взглядом. Дескать, ему совершенно все равно, в каком именно помещении я стану его принимать, и извиняться тут не за что.
— Рассказывай! — предложила я, усаживая гостя на стул и возвращаясь к досочке, на которой нарезала ингредиенты будущего рагу.
— В общем, так, проверил я этого твоего Корра.
Это заявление, произнесенное серьезным деловым тоном, малость сбило меня с толку. До того момента я пребывала в полной уверенности, что принц пришел поговорить о своих собственных делах. Говоря точнее, о своих отношениях с Несмеяной либо каких-то технических трудностях, связанных с их будущим браком.
— И что? — спросила я, еще не окончательно сориентировавшись.
— Все в порядке, — сообщил принц. — Ни в чем по-настоящему компрометирующем Дарьен Корр замечен не был. Святошей, конечно, не жил, но это не преступление. Как ты и упоминала, прямолинеен, что привело к некоторым обидам, но ничего серьезного. Да и вообще, сама понимаешь, на маркизов (да еще и без пяти минут герцогов) подолгу не обижаются. А так, в остальном, вроде бы отличный парень. Можешь брать.
Я усмехнулась.
— Вообще-то он мне предложение сделал.
— А ты что?
— А я пока вроде как думаю. А у вас что с Несмеяной?
— Встретились несколько раз. По логике вещей, до помолвки уже недалеко.
— Поздравляю.
— Взаимно.
Нарезанный кубиками картофель отправился в кастрюлю, и наступила очередь мяса.
— Хочешь рагу? — спросила я у принца.
— С удовольствием, — воодушевленно ответил тот.
— Отлично. Только тебе придется подождать часа полтора.
Я взяла нож покрупнее и приступила к нарезке мяса.
— Когда мне будет грозить голодная смерть, к тебе я не обращусь, — со смешком заключил принц.
— Зато это будет вкусно, — заступилась сама за себя я. — Наверное.
И я с остервенением принялась распиливать мясо, которое ни резаться, ни пилиться, ни вообще разделяться каким бы то ни было образом на части почему-то не желало. Вскоре первая победа оказалась за мной, но это оказалось только началом.
— Помощь не предлагаю, поскольку в кулинарии не понимаю ровным счетом ничего, — заявил принц, вольготно рассевшись на кухонном стуле.
Мне стоило большого труда удержаться от замечания о том, что сама я понимаю в оной не намного больше.
Мясо с трудом, но поддавалось, однако мой благородный кулинарный порыв вновь был бесцеремонно прерван стуком в дверь.
Раздраженно рыкнув, я пошла открывать. На пороге стоял мальчишка лет двенадцати, в помятых штанишках, рубахе, рукава которой были закатаны из-за жаркой погоды, и почему-то страшно запуганный.
— З-здравствуйте, — заикаясь, произнес он. — А я добрую фею ищу.
— Я это, — отозвалась я вновь с ощущением дежавю. — Что нужно?
— А… — Мальчик сглотнул, опуская взгляд, и спросил: — А это точно вы?
Да что его так напугало? Я тоже опустила глаза на собственную руку, в которой держала большой острый нож, только что использованный для резки мяса, и на свою юбку, забрызганную красными пятнами.
— Я добрая фея, я, — заверила я ребенка. — Ну подумаешь, с окровавленным ножом! С кем не бывает. Каждый творит добро по-своему.
Последним предложением я как бы хотела уточнить, что приготовить рагу, дабы накормить друзей, — это тоже своего рода добро. Но мальчик, кажется, понял меня совершенно иначе.
— В-вам сообщение из университета, — взволнованно и стараясь держаться от меня на приличном расстоянии сказал он. — Госпожа Мелюзина просила передать, что вас ректор срочно вызывает.
— Ну вот. Сделала рагу, называется, — тяжело вздохнула я.
— Можно я пойду? — спросил посыльный, нервно переминаясь с ноги на ногу.
— Можно.
Закрыв дверь, я развернулась и поплелась на кухню.
— Я все слышал, — сразу же сказал принц.
— Рагу отменяется, — подытожила я.
— Да ладно. Я уже догадался. Часто такое бывает, чтобы тебя срочно вызывали?
— Очень редко, — мотнула головой я, выхватывая из шкафа чистое полотенце. — Даже не припомню, когда в последний раз.
— Может быть, тебя подвезти?
— Да нет, у меня своя карета.
Очень надеюсь, что уж на этот-то раз никаких сюрпризов от крестной не будет.
— Хорошо. Тогда удачи!
Распрощавшись с принцем, я поднялась на второй этаж. Быстренько приняла душ и переоделась, после чего поспешила в университет.
Подъехать непосредственно к зданию университета было нельзя. Кареты приходилось оставлять у ограды, а дальше идти пешком через небольшую парковую аллею и следовавший за ней двор. Вот тут-то я и повстречала Мелюзину. Она сидела на скамейке и явно внимательно следила за дорогой, поскольку вскочила на ноги, стоило мне появиться в поле ее зрения.
— Элрана, вот и ты! — облегченно воскликнула она. — Наконец-то!
— Что случилось? — обеспокоенно спросила я, не сбавляя шаг и рассчитывая, что коллега присоединится ко мне. — Ореол Гулливерович ждет?
— Уже нет.
Мелюзина схватила меня за руку и потянула к себе, заставив остановиться и обернуться.
— Он пообещал ближайшие сутки не вмешиваться и предоставить это дело нам. Но, если мы не справимся, вот тогда мало не покажется никому.
— Так о каком деле-то идет речь?
Я совсем разнервничалась от таинственности и недомолвок. По мне, лучше сказать все сразу в лицо, какой бы сильной ни была неприятность. Все лучше, чем ходить вокруг да около в стремлении не шокировать слушателя сразу, пытаясь морально подготовить, и доводить беднягу такой заботой до инфаркта.
