— Прошу вас.
Кошвилль указал мне на алтарь, сопроводив свой жест весьма настойчивым взглядом. Я шагнула, куда было велено. Аладдин сопровождал меня, не отставая ни на шаг.
— А ты куда? — рявкнул на принца жених, выпучив глаза от такой наглости.
— Я без него никуда, — твердо заявила я, хватая «любовника» за руку.
Кошвилль хмуро переглянулся со священником, поджал губы, но спорить не стал, вместо этого занял свое место перед алтарем справа от меня.
Аладдин встал слева.
Священник несколько напряженно оглядел нашу троицу, но затем, открыв книгу на нужной странице, принялся привычно зачитывать текст. Я слушала вполуха, больше сосредоточенная на собственных мыслях. Что же делать?! Аладдин стоял вполне расслабленно и предпринимать ничего, похоже, не собирался. Мне же совершенно не улыбалась перспектива превратиться через пару-тройку минут в мадам Кошвилль. Причем, стоит заметить, без всякого колдовства! Хотя, возможно, брак, в который невеста вступает под чужим именем и с иллюзорной внешностью, действительным не считается? И именно поэтому Аладдин так спокоен?
— Мы собрались здесь, чтобы соединить узами брака этого мужчину и эту женщину. Брак есть священный союз, призванный защитить человека от греха…
— Нет, стойте-стойте, святой отец! — внезапно прервал священника принц. — Так не годится. Вы же говорите совершенно без выражения! Где же чувства, где экспрессия? Брак, — принялся торжественно повторять он, стукнув себя кулаком в грудь, — есть священный союз, призванный… Ну, и так далее. Вы поймите, у людей не что-нибудь, у людей свадьба! Такое событие бывает раз в жизни! Оно же больше не повторится! А вы бубните тут что-то себе под нос…
— Да что вы себе позволяете?! — вскричал Кошвилль, отодвигая меня в сторону, дабы лучше видеть наглеца.
Я под шумок осторожно оглядела зал, но ничего странного пока не заметила. Аладдин определенно тянул время, но вот с какой целью?
— А вы, между прочим, тоже проявили себя не лучшим образом, — мгновенно переключился на жениха Аладдин, так и не дав тому полноценно развить свою мысль. — Где букет цветов для невесты? Где конфеты? Где признание в любви на коленях?
Вот ведь специалист! Нет, все-таки если мы отсюда выберемся, за волосы я его оттаскаю!
— А ваши щеки? — вдохновенно продолжал наступление Аладдин.
— Что щеки? — опешил Кошвилль.
— Вы на себя в зеркало давно смотрели? — ответил вопросом на вопрос принц. — Есть зеркало поблизости?
— Э… Да какое зеркало?!
— Можно не волшебное, — отмахнулся Аладдин. И вдруг, подавшись вперед, ожесточенно выдохнул: — Вы в последний раз когда брились? Кто же в таком виде в брак вступает?! Ну да ничего, — добавил он уже спокойнее. — Я теперь здесь буду, прослежу, чтобы дальше все шло как надо.
Кошвилль собирался ответить нечто, без сомнения, гневное, но их оборвал священник.
— Господа, это обсуждение в высшей степени несвоевременно, — сердито заявил он. — С вашего позволения, я продолжу.
Взгляд, которым он наградил при этом принца, был, мягко говоря, недоброжелательным, однако священнослужитель счел, что не пристало устраивать выяснение отношений посреди брачной церемонии. Спорщики синхронно потупились с покаянным видом.
— Итак, — продолжил священник, — брак есть богоугодный союз, закрепляемый…
Я сделала шаг назад, после чего справа и слева от меня появилось по одной иллюзии царевны Несмеяны. Со стороны впечатление складывалось такое, словно невеста растроилась. Затем с обеих сторон появилось еще по одной царевне, потом еще… Вскоре перед ошалевшим священником стоял длинный ряд Несмеян, простирающийся практически через весь зал.
— Это что? — шокированно моргнув, осведомился он.
— Ой, извините. — Я смущенно опустила глаза, и то же самое сделали еще десятка два царевен. — Со мной иногда такое случается, от сильного волнения. Это называется «раздвоение личности».
Число девушек стало уменьшаться, словно сжималась в руках музыканта гармошка. Наконец я вновь осталась перед алтарем в гордом одиночестве (не считая двоих мужчин, но кто же считает такие мелочи?) и ободряюще улыбнулась священнику, давая понять, что он может продолжать.
Тот явно понял, что дальше тянуть с нашей компанией опасно, и решил взять быка за рога.
— Согласен ли ты взять в жены эту женщину? — обратился к Кошвиллю он.
— Согласен, — хором откликнулись Кошвилль и Аладдин.
Жених осатанело воззрился на принца.
Вот ведь, час от часу не легче. Я, оказывается, рискую не только стать женой хозяина замка, что совершенно не входит в мои планы. У меня еще и есть шансы оказаться двоемужницей!
— Простите, это я случайно, — без зазрения совести солгал Аладдин.
Мужчины вновь подняли глаза на священника, и я почувствовала себя совсем уж некомфортно. Казалось, лимит трюков по оттягиванию вступления в брак исчерпан, еще чуть-чуть — и представитель церкви произнесет слова, которые не в силах стереть ни закон, ни время. Я приготовилась перейти к более активному сопротивлению, даже принять свой истинный облик. Но тут…
Откуда ни возьмись, в зал влетела закутанная в белую ткань… Динь! Мгновенно сориентировавшись, будто долго и целенаправленно за нами подглядывала, девушка подлетела к алтарю и зависла в воздухе непосредственно между Кошвиллем и священником.
— Кто это? — выдохнул жених, кажется, потихоньку смирившийся с тем, что традиционного хода событий ему не дождаться.
Не уверена, что он сам понимал, к кому именно обращен этот вопрос, но нежданная визитерша не замедлила с ответом.
— Здравствуй, Эрик! — замогильным голосом произнесла она, в то время как на губах играла неестественная, зловещая улыбка. — Я — твоя белая крестная фея!
Полноценно осмыслить это заявление Кошвилль не успел. Громко стуча каблуками сапог по каменному полу, не покрытому на этом этаже шкурами, в зал вбежал молодой человек, судя по форме, солдат здешнего гарнизона. Приблизившись к хозяину замка, он упал на колени (я аж вздрогнула: наверняка ведь ушибся!) и, начисто игнорируя завернутую в простыню Динь, затараторил:
— Господин барон, я всецело вам предан, я давал присягу, но, простите, я не могу допустить эту свадьбу! Вы поймите: оказывается, эта женщина — моя суженая!
Суженая в моем лице недоуменно взирала на помешавшегося — не иначе! — бедолагу.
— С чего ты взял? — хором осведомились мы с Кошвиллем. Он — сердито, а я — скорее, со здоровым любопытством.
— Мне моя крестная фея сказала! — ответил, просветлев лицом, солдат. — Вот!
И он повернулся как раз вовремя, чтобы указать на подлетавшую к нам Тинкер.
Эта хотя бы была облачена в обычное платье, а не постельное белье, и на том спасибо. Вот только откуда они с Динь здесь взялись, хотела бы я знать! Покосившись на Аладдина, поняла одно: его, в отличие от меня, появление юных фей ни в коей степени не удивило.
