Массовое производство было налажено благодаря созданию конвейера – инновации, немыслимой до электрификации. Автоматизированная сборочная линия впервые начала эксплуатироваться в 1913 году на заводе Генри Форда в городе Хайленд-Парк, который, как написал историк Дэвид Най в своей книге «Потребление электричества» (Consuming Power, 1998), был построен «на предположении о том, что электроэнергия должна быть доступна повсюду». Электричество и электродвигатели обеспечили Форду и другим производителям гораздо больший контроль над спецификацией, последовательностью и регулированием темпа выполнения задач, а также позволили создать узкоспециализированные машины, организовать их наилучшим образом и объединить с конвейерной лентой, которая работала на разных скоростях. В то же время электрические станки сделали возможным массовое производство отдельных деталей. Взаимозаменяемые части были необходимы для работы сборочных линий.
Сам Форд позднее подчеркивал важную роль, которую сыграли электроэнергетические компании в создании его революционного завода:
«Новая система генерации электроэнергии освободила промышленность от кожаного ремня и линейного вала, поскольку она в конечном итоге позволила обеспечить каждый инструмент собственным электродвигателем… Двигатель позволил организовать технику в соответствии с последовательностью работ, и только одно это, вероятно, удвоило эффективность производства благодаря исчезновению потребности в бесполезной переноске. Ремни и линейные валы приводили к такой потере мощности, что ни один завод нельзя было сделать по-настоящему крупным, поскольку даже самый длинный линейный вал был недостаточно большим и не отвечал современным требованиям. Также скоростные станки были немыслимы в прежних условиях – ни шкивы, ни ремни не могли бы работать на современных скоростях. А без скоростных станков и быстрорежущей стали не было бы современной промышленности».
Широко используемый другими производителями, электрифицированный конвейер Форда способствовал резкому скачку производительности. В 1912 году для производства автомобиля Model T требовалось 1260 человеко-часов. Два года спустя благодаря конвейеру это количество уменьшилось в два раза – до 617 человеко-часов. По мере настройки параметров работы сборочной линии трудовые затраты еще больше сокращались и к 1923 году составили 228 человеко-часов. Кроме упрощения и ускорения производственного процесса, конвейер сократил запасы компонентов и незавершенного производства, которые необходимо было хранить в заводских цехах. Производство стало гораздо более выгодным. Хотя бо́льшая часть прибыли шла владельцам или акционерам компаний, значительная ее часть оказывалась в карманах рабочих.
Будучи пионером в использовании конвейера, Форд лидировал и в повышении заработной платы рабочих. Вскоре после открытия завода в городе Хайленд-Парк он объявил, что собирается удвоить зарплату всем рабочим до пяти долларов в день. Хотя этим ходом он вызвал гнев других бизнесменов и появление разгромной статьи в газете Wall Street Journal, Форд знал, что повышение заработной платы было необходимо, чтобы убедить большое количество людей взяться за утомительную работу на заводе и в дальнейшем удержать их. После объявления о повышении оплаты труда у завода Форда выстроилось 15 000 человек, чтобы подать заявку на одну из 3000 вакансий. Остальные владельцы заводов скоро поняли: у них нет иного выбора, кроме как последовать примеру Форда, поэтому тоже начали повышать заработную плату. Быстрое увеличение размеров заводов и количества сотрудников ускорило распространение профсоюзов, с которыми Форд боролся, иногда жестоко, и которые помогали перенаправлять еще больше прибыли от владельцев сотрудникам.
Тут и проявился первый, но далеко не последний парадокс электрификации: несмотря на то что работа на заводах требовала меньшего мастерства, она стала более высокооплачиваемой. Это положило начало одному из самых важных социальных процессов века: созданию многочисленного процветающего американского среднего класса.
Увеличению численности среднего класса способствовало еще одно событие на рынке труда. По мере расширения компаний, усложнения рабочих процессов и освоения крупных рынков требовалось все большее количество управляющих и руководителей для контроля и координации работы сотрудников. Кроме того, нужны были служащие, которые бы вели бухгалтерию, продавали товары, разрабатывали маркетинговые и рекламные кампании, создавали новые продукты, занимались наймом и расчетом заработной платы, заключали контракты, печатали и хранили документы и, конечно, работали с перфокарточными табуляторами и прочими устройствами. По мере развития химической и сталелитейной промышленности компаниям приходилось нанимать все больше ученых и инженеров. Хотя рост количества офисных служащих, как и механизация заводов, начался еще до электрификации, дешевая электроэнергия ускорила эту тенденцию. И офисная работа хорошо оплачивалась, по крайней мере по историческим меркам.
Сдвиг потребности в рабочей силе от торговцев к, как их стали называть, «сотрудникам умственного труда» запустил эффект домино, который оказал сильное влияние на реформирование американского общества: он повысил требования к образовательному уровню трудовых ресурсов. Знания элементарных правил грамматики было уже недостаточно. Детям необходимо было специализированное образование для подготовки к работе «белых воротничков». Это привело к тому, что гарвардский экономист Клаудиа Голдин назвала «великой трансформацией американской системы образования», когда система государственного образования была расширена от начальной до высшей школы. Среднее образование было редким явлением в начале века: оно было прерогативой элиты как подготовка перед поступлением в университет. В 1910 году набор в высшую школу даже в самых богатых и индустриально развитых регионах страны редко превышал 30 % среди молодых людей в возрасте от 14 до 17 лет. Однако 25 лет спустя в большинстве районов страны доля поступивших уже колебалась в пределах 70–90 %. Высшее образование – то, что раньше не могло бы прийти в голову большинству детей, – стало обычным шагом на пути к получению достойной работы.
Электрификация стала толчком к развитию многочисленного и хорошо образованного среднего класса, а сам средний класс в свою очередь способствовал увеличению масштабов электрификации и усилению ее влияния. Работники физического и умственного труда тратили свою заработную плату на новые электроприборы, производимые компаниями, на которых они работали. Растущий спрос позволял заводам достичь еще большей экономии за счет масштаба, что способствовало снижению цен на продукцию и повышению объемов продаж. Этот экономический цикл привел к возникновению огромного рынка для всех видов техники. Увеличение количества техники означало рост потребления электроэнергии, а это приводило к еще большей экономии для компаний коммунального обслуживания и позволяло им снижать цены и еще больше стимулировать спрос на электроэнергию и приборы, работающие на ней.
Ключевой момент в этом процессе – стандартизация электроэнергетической системы. Хотя энергетические компании изначально генерировали ток различных параметров, и они, и производители бытовой техники быстро осознали преимущества универсальных стандартов не только для тока, но и для двигателей, проводов, трансформаторов, розеток и других компонентов системы. Без стандартов, без сети, которая действительно работала бы как единая машина, двигатели и приборы должны были проектироваться отдельно для каждого рынка, что снижало бы эффект масштаба в производстве, поддерживало высокий уровень цен и сокращало объемы продаж. Слабый спрос на технику снизил бы спрос на электроэнергию. Чтобы избежать этого, компании коммунального обслуживания и производители основали соответственно Национальную ассоциацию электрического освещения и Национальную ассоциацию производителей электрооборудования для разработки стандартов и содействия, при поддержке правительства, обмену патентами через кросс-лицензирование. Вскоре электрический ток уже повсюду подавался с частотой 60 герц и напряжением 120 вольт.
