Облегчение домашней работы означало, что женщины уже не могли оправдать наем прислуги. Они считали себя обязанными делать все самостоятельно. Кроме того, многие бедные женщины, которые раньше прислуживали другим, переходили на высокооплачиваемую работу на заводах. Мужья и сыновья домохозяек также перестали помогать им в работе по дому, поскольку она стала гораздо «легче». Как писала Рут Шварц Коуэн в книге «Больше работы для матери» (More Work for Mother), «облегчающие труд изобретения облегчили жизнь не домохозяек, а их помощников».
Проведенные исследования подтвердили наблюдения Коуэн. В период с 1912 по 1914 год, до широкого распространения электрических приборов, женщины в среднем тратили на работу по дому 56 часов в неделю. Аналогичные исследования, проведенные в 1925 и 1931 годах, после того как электроприборы появились почти в каждом доме, показали, что домохозяйки по-прежнему отводят от 50 до 60 часов в неделю на домашние дела. Исследование 1965 года также не обнаружило кардинальных изменений: женщины посвящали домашней работе в среднем 54,5 часа в неделю. Недавнее исследование, опубликованное в 2006 году Национальным бюро экономических исследований, подтвердило, что в период с 1910 по 1960 год количество часов, тратившихся домохозяйками на работу по дому, оставалось стабильным в пределах от 51 до 56 часов в неделю.
Электрификация изменила характер «женской работы», но не привела к уменьшению ее объема. Одна из брошюр, опубликованных компанией General Electric в целях продвижения ее электроприборов, называлась «За́мок мужчины – это завод женщины» (A Man’s Castle Is a Woman’s Factory). Однако на этом заводе женщины брали на себя не только роль управляющего или инженера, но и роль неквалифицированного рабочего. Вместо того чтобы обеспечить домохозяйкам жизнь, полную удовольствий, электрификация фактически привела к тому, что Коуэн назвала «пролетаризацией» их труда.
Однако женщины могли и не задумываться об этом, загружая стиральные машины и пылесося ковры. В своих рекламных и пиаркампаниях компаний коммунального обслуживания и производители бытовой техники представляли электроприборы как цивилизующую силу. Это отражало и усиливало глубокие изменения восприятия роли домохозяйки. Тогда же стала популярной идея «домоводства», целью которого, как выразился один из современников, было «приведение дома в соответствие с индустриальными условиями и социальными идеями». Покупка и использование электрических приборов, а также потребление электроэнергии означали дальнейший прогресс, позволяющий создать лучший и более современный мир. Домохозяйки, как фабричные рабочие, стали необходимым винтиком в большой технологической машине, которая производила более продвинутую цивилизацию.
До появления электрических приборов ведение домашнего хозяйства рассматривалось как серия в значительной степени неприятных, но неизбежных задач. Даже если работа не была тяжелой, она должна была быть сделана, вне зависимости от желания. После электрификации ведение домашнего хозяйства приобрело иной характер: оно стало рассматриваться не как рутина, а как средство самореализации. Женщины считали, что их статус определяется успехом в роли домохозяйки, а это зависело от их способности освоить работу с бытовой техникой. Новый идеал женщины продвигался с помощью не только объявлений, но и статей и фотографий в популярных журналах вроде Ladies’ Home Journal и Good Housekeeping. Как выразился Дэвид Най, «внедрение новых технологий в доме было отчасти вопросом личного престижа и показного потребления, отчасти выражением веры в научный прогресс, отражающийся в новом пылесосе или электрическом холодильнике, и отчасти введением новой роли для женщин как управляющих домом». Бытовая техника стала «инструментом психологического обеспечения и символом преобразования».
Однако психологические издержки, связанные с появлением новых инструментов и новых ролей, которые те породили, иногда оказывались слишком высокими. Давление на женщин все нарастало: они стремились оправдать более высокие ожидания, связанные с поддержанием чистоты и порядка в доме, приобретать последние технические новинки и учиться пользоваться новыми машинами и поддерживать их в рабочем состоянии. Для многих электрификация создала новое ощущение отчуждения и одиночества. Когда женщины взяли на себя всю работу по ведению хозяйства, они нередко обнаруживали, что проводят бо́льшую часть своего времени в одиночестве, изолированные в своих загородных резиденциях. У них могли быть маленькие дети, однако общение со взрослыми людьми, как правило, стало более редким по сравнению с тем временем, когда ведение домашнего хозяйства было совместной деятельностью. Жизнь изменилась во всех отношениях.
В 1899 году группа техасцев основала профессиональное общество для мужчин, занятых в сфере электроэнергетики. У этой группы, названной «Джовиан», был девиз: «Вместе, всегда, за все электрическое». Объединение быстро росло, привлекая тысячи людей по всей стране – от управляющих коммунальных компаний до электромонтеров. Томас Эдисон, Джордж Вестингауз и Сэмюэл Инсулл вступили в него. В 1913 году один из основателей общества, Элберт Хаббард
[23], написал эссе, в котором отразил общую идею и цель братства. «Электричество занимает сумеречную зону между духовным и материальным миром, – писал он. – Электрики гордятся своим делом. Так и должно быть. Бог – Великий Электрик».
Несмотря на всю высокопарность, его выражение не было совсем уж надуманным. Если мы оглянемся на прошлый век, то увидим, что предприниматели и инженеры, которые изобрели электрическую сеть и создали множество новых приборов, обрели почти божественную власть. Как предсказывал Генри Адамс, из сети проводов возник новый мир. Электричество, поставляемое компаниями коммунального обслуживания, было не единственным фактором, изменившим американский бизнес и культуру в первой половине ХХ века. Однако независимо от того, оказало ли оно прямое влияние или косвенное, породив сложную последовательность экономических и поведенческих реакций, электрическая сеть была существенной созидательной технологией того времени, источником великих преобразований. Сейчас невозможно представить себе современное общество в его нынешнем виде, столь естественном для нас, без дешевой электроэнергии, вырабатываемой, казалось бы, в неограниченных количествах гигантскими коммунальными компаниями и поставляемой через универсальную сеть практически в каждый завод, офис, магазин, дом и школу. Наше общество и каждый из нас в отдельности созданы благодаря динамо-машине Сэмюэла Инсулла.
Часть II
Жизнь в облаке
Мы создаем инструменты, а затем они создают нас.
Джон Калкин
Глава 6
Всемирный компьютер
Если бы вам довелось оказаться на улице Хейт-стрит в Сан-Франциско в течение «Лета любви» 1967 года, у вас был бы шанс повстречаться с контркультурным бардом Ричардом Бротиганом
[24], читающим экстатическую оду компьютеризированному будущему. В этом году Бротиган непродолжительное время состоял в качестве поэта при Калифорнийском технологическом институте. Вероятно, это и вдохновило его на создание стихотворения, которое содержит 25 строк и описывает «кибернетической луг», где люди и компьютеры «живут вместе во взаимно программируемой гармонии». Произведение заканчивалось описанием «кибернетической экологии»:
