«Многое из написанного мной явилось ночью, когда, поспав пару часов, я обретаю и ясность мыслей, и острую впечатлительность. Я всегда держу возле кровати бумагу и карандаш. Не зажигая света, я принимаюсь сразу же писать в темноте, если чувствую, как нечто струится сквозь меня. Это стало привычкой, и я не испытываю трудностей, когда поутру расшифровываю записи».
С годами Гамсун все хуже спал ночью, а большую часть дня проводил в полудреме. Чтобы компенсировать недостаток рабочих часов, он хватался за любой проблеск вдохновения, тут же записывая любую идею на клочке бумаги. Затем он раскладывал эти записи на столе и процеживал их в поисках сюжетов или персонажей.
Уилла Кейтер (1873–1947)
[133]
В 1921 г. издатель Bookman пришел к Уилле Кейтер в ее жилище в квартале Гринвич-виллидж, чтобы обсудить последние ее книги, в том числе новый сборник рассказов и опубликованную несколькими годами ранее завершающую часть «Трилогии прерии» – роман «Моя Антония». Посетитель также проявил интерес к самому процессу работы писательницы.
«Я работаю два с половиной – три часа в день», – сообщила ему Кейтер.
«К большему я себя не принуждаю, потому что, если бы и принудила, никакой выгоды от этого не получила бы. Единственная причина, вынуждающая меня писать, – это занятие нравится мне больше всякого другого. Я люблю ездить верхом, ходить в оперу и на концерты, путешествовать по западным штатам, но в целом писание интересует меня более всего остального. Если бы я превратила его в повинность, мой энтузиазм угас бы, а так для меня каждый день – приключение. Я получаю от этой работы больше удовольствия, чем могла бы купить за деньги, не считая разве что возможности слушать великих музыкантов и певцов. Хороший концерт для меня – как хорошая утренняя работа. Я предпочитаю писать по утрам, а в остальные часы дня заниматься домом, гулять в Центральном парке, ходить на концерты и видеться с друзьями. Я стараюсь поддерживать хорошую форму, для писателя это так же важно, как для певца. В те часы, когда я не работаю, я закрываю свой ум даже от мыслей о работе».
Айн Рэнд (1905–1982)
[134]
В 1942 г., торопясь закончить роман «Источник», которому суждено было стать ее прорывом в литературе, Айн Рэнд обратилась к врачу с просьбой помочь ей преодолеть хроническую усталость. Для поддержания энергии на должном уровне врач прописал бензедрин, в ту пору еще новое средство. Бензедрин свое дело сделал: на первую часть трилогии ушло несколько лет, а на бензедрине Рэнд целый год создавала по большой главе еженедельно. Работала она в эти 12 месяцев на износ, днем и ночью, порой несколько дней подряд не ложась в постель, лишь отдыхала прямо в одежде на диване. Был случай, когда она писала в течение 30 часов, прерываясь лишь затем, чтобы съесть приготовленную мужем еду, прочесть супругу очередную страницу и обсудить с ним диалоги. Даже если работа не шла, Айн Рэнд оставалась сидеть за письменным столом. Работавшая с ней в более поздние годы машинистка так описывает ее привычки:
«Айн была очень дисциплинированной. Она редко выходила из-за письменного стола. Даже если у нее были затруднения, “мурашки”, как она выражалась, она предпочитала решать проблему непосредственно за столом, а не бродить по квартире, дожидаясь вдохновения, или включать радио и телевизор. Правда, за столом она не всегда писала – однажды я услышала в кабинете какие-то хлопки и обнаружила, что Айн раскладывает пасьянс. Могла она и почитать газету, или же я заставала ее в неподвижной позе – локти на столе, подбородок уперся в ладони, она курит, смотрит в окно и размышляет».
Бензедрин помог писательнице справиться с «Источником», однако избавиться от этого костыля она уже не смогла и продолжала принимать амфетамины на протяжении трех десятилетий, хотя злоупотребление стимуляторами вызывало перепады настроения, раздражительность, эмоциональные срывы и даже паранойю – ко всему этому Рэнд была склонна и от природы.
Джордж Оруэлл (1903–1950)
В 1934 г. Оруэлл переживал обычные для молодого автора проблемы. Хотя годом ранее ему удалось опубликовать свою первую книгу – вполне благосклонно принятый публикой «Фунт лиха в Париже и Лондоне»
[135], одним только творчеством он прокормиться не мог, а незавидная должность школьного учителя оставляла мало времени для работы и не позволяла войти в литературное сообщество. К счастью, тетя Нелли придумала для писателя вполне привлекательную альтернативу: работу на полставки в лондонском букинистическом магазине. Эта должность в «Уголке книголюба» (Booklovers’ Corner) как нельзя лучше подходила для 31-летнего холостяка. Поднявшись в семь утра, Оруэлл успевал к открытию магазина в 8.45 и работал там ровно час, после чего освобождался до 14.00, когда ему следовало вернуться в книжный и работать до 18.30. Таким образом с утра у него оставалось пять с половиной свободных часов, а именно по утрам он чувствовал себя наиболее бодрым и свежим. Во второй половине дня, удовлетворенный написанным, он мог, позевывая, обслуживать библиофилов в ожидании вечернего досуга. Вечерами он бродил по окрестностям, пока не приобрел «холостяцкий гриль» – маленькую газовую плитку, на которой он варил, жарил и делал гриль, принимая гостей в своей небольшой квартирке.
Джеймс Томас Фаррелл (1904–1979)
К 1950-м литературный мир счел, что лучшая книга Фаррелла уже написана: романиста чтили за опубликованную двумя десятилетиями ранее трилогию «Стадс Лонигэн» (Studs Lonigan), но последующие его книги не произвели особого впечатления. Однако Фаррелл вовсе не собирался покорно уходить во тьму забвения и в 1958 г. взялся за свой наиболее честолюбивый замысел – цикл нескольких романов (первоначально он собирался написать от трех до семи книг, но в одном интервью похвалялся, что дойдет до 25) под общим названием «Вселенная времени» (The Universe of Time). Для того чтобы на этот фантастический проект хватило энергии, Фаррелл прибегал к наркотикам. Амфетамины помогали ему продержаться ночь напролет, подчас он работал 20 часов, даже 24 часа подряд, не снимая заношенную пижаму и усыпая номер отеля, где он жил, листами бумаги. Затем требовался валиум, чтобы снизить темп, унять тревожность и уснуть.
То было безумное и не слишком-то счастливое существование, покуда Фаррелл не повстречал Клео Патурис, журнального редактора, которая стала спутницей его жизни и взяла на себя заботу о писателе. Биографу Роберту Лэндерсу Клео говорила, что Фарреллу «требовался кто-то, чтобы сказать: “Пора завтракать”, “Пора обедать” и так далее». С ее помощью Фаррелл прекратил принимать наркотики – по крайней мере временно, потом он вернулся к ним, но уже в меньших дозах и не так откровенно. У него сложился нормальный режим.
