Короче говоря, даже если ваш труд приносит плоды, он в итоге бессмыслен, если существует только жизнь «под солнцем».
Отчуждение труда
Труд под солнцем лишен смысла, потому что он имеет преходящий характер, а это отнимает у нас надежду на будущее. Он также отчуждает нас от Бога и друг от друга, а потому лишает нас радости уже сейчас.
Мы снова можем с сочувствием подумать о герое пьесы «Амадей» Сальери. Этот человек хотел бы творить чудесную музыку, но его талант достаточно скромен. Рядом с Моцартом он понимает, насколько банальна его музыка. Он просит у Бога дать ему блестящие творческие способности, но ничего из этого не выходит. Сальери начинает злиться на Бога. И он говорит Богу: «Отныне мы враги, Ты и я… Ты не приходишь ко мне, хотя так мне нужен, Ты смеешься над моими стараниями… Ты несправедлив, нечестен, недобр». Сальери наполняется горечью при мысли о Боге и делает все возможное, чтобы уничтожить Моцарта, Божий инструмент.
Был ли Бог нечестным и недобрым? Если это правда, то она касается не только Сальери. Никто не станет спорить с тем, что лишь малое число музыкантов во всей истории обладало дарами, сравнимыми с дарами Моцарта. Нет, Сальери погрузился в пучины мрака и отчаяния по той причине, что вся его жизнь строилась на мечте о славе композитора. И ему стало казаться, что Бог ему что-то должен.
Пока мой отец горячо молился Богу о защите его торгового дела, я тайно возносил ему свою молитву – самую честолюбивую молитву из всех мальчишеских молитв. Господи, сделай меня великим композитором! Да буду я прославлять тебя через музыку – и прославлюсь через нее сам! Сделай меня знаменитым в этом мире, дорогой Бог! Сделай меня бессмертным! Пускай после моей смерти люди вечно упоминают мое имя с любовью из-за того, что я написал!
[104]
Слово «бессмертный» дает ключ к тому, что происходило в сердце Сальери. Его вполне понятные амбиции заменили ему спасение, и потому, несмотря на большой успех, ему чего-то не хватало. Это было не обычное разочарование, но отчуждение и несчастие из-за того, что он не так хорош, как Моцарт.
«Ибо что будет иметь человек от всего труда своего и заботы сердца своего, что трудится он под солнцем? Потому что все дни его – скорби, и его труды – беспокойство; даже и ночью сердце его не знает покоя. И это – суета!» (2:22–23). Тоска и боль человека настолько сильны, что он не может успокоиться: это переживания того, душа которого полагается исключительно на обстоятельства его работы. В этой яркой картине автор явно противопоставляет своего героя Богу, за чьими трудами последовал настоящий отдых (Быт 2:2), а бессознательно Спасителю, который способен спать даже во время бури (Мк 4:38).
Другая причина, по которой работа порождает отчуждение, – это несправедливость и обезличенность, которые свойственны всем социальным системам и которые часто заражают саму природу нашей работы. Так, в стихе 7 пятой главы Книги Екклесиаста Когелет говорит: «Если ты увидишь в какой области притеснение бедному и нарушение суда и правды, то не удивляйся этому: потому что над высоким наблюдает высший, а над ними еще высший». Автор комментариев на ветхозаветные книги Майкл Итон говорит об этом тексте следующее: «Представьте себе, насколько разочаровывает ожидания гнет бюрократии с ее бесконечными промедлениями и оговорками… так что справедливость теряется за разными ярусами иерархии»
[105]. Когда это говорил Когелет, лишь государство было достаточно большим институтом для того, чтобы стать бюрократией, но в течение последних двух сотен лет на фоне индустриального подъема появились современные корпорации. Карл Маркс первым заговорил об «отчуждении труда» в начале XIX века, когда наблюдался расцвет европейской индустрии, так что «тысячи рабочих наполняли промышленные центры… и работали по четырнадцать часов в сутки, занимаясь физически изматывающим и притупляющим ум фабричным трудом… когда в лучшем случае работа была жестокой формой отречения от себя ради чисто физического выживания»
[106].
Разумеется, на протяжении многих столетий люди надрывались на тяжелой работе ради выживания, тем не менее маленькие хозяйства или лавочки позволяли, по крайней мере, видеть плоды твоего труда. Но на фабрике рабочий может вставлять по пять болтов в дырки на колесе за каждые полминуты, и это он делает час за часом, день за днем. В своей книге «Работа» Стадс Тэркел приводит интервью с разными промышленными рабочими, включая Майка, который клал стальные части на стойку, затем погружал их в чан с краской, покрывавшей их поверхность, после чего поднимал стойку и разгружал ее. Вся его работа заключалась только в этом. «“Положи, сними, положи, сними, – говорил Майк. – В промежутках я даже не пытаюсь думать”. Это типичный труд на фабрике или даже в офисе, где процесс разделяют на малые задачи и упрощают ради эффективности и повышения производительности»
[107].
Великий переход от промышленной экономики к экономике знания и обслуживания для многих сделал непосредственные условия труда лучше, однако многие другие в результате оказались в сфере малооплачиваемых работ, где переживают такое же отчуждение, потому что отделены от продуктов своего труда
[108]. И даже, например, в сфере финансов, где зарплата отнюдь не такая, как на «потогонных» работах, размер и сложность глобальных корпораций сегодня не позволяют даже высокопоставленным работникам, занимающимся управлением, понять, что же именно появляется на свет в результате их труда. Банкир в маленьком городке, занимающийся закладами и займами для малого бизнеса, с легкостью может увидеть цели и плоды своего труда. Работнику банка, в чьем ведении находятся тысячи субстандартных займов, которые он продает и покупает с помощью необъятного капитала, ответить на вопрос «Ради чего существует твоя работа?» гораздо труднее.
Работа может даже изолировать нас друг от друга. «Человек одинокий, и другого нет; ни сына, ни брата нет у него; а всем трудам его нет конца, и глаз его не насыщается богатством. “Для кого же я тружусь и лишаю душу мою блага?” И это – суета и недоброе дело!» (Еккл 4:8). Этот человек «одинокий» – без друзей и семьи – в результате своего труда. Работа позволяет думать, что вы трудитесь изо всех сил ради семьи или друзей, хотя на самом деле соблазн амбиций порождает в вас презрительное отношение к ним. Работа включает в себя «лишения» – это отсроченное удовлетворение потребностей и жертвы. Но человек спрашивает: «Для кого же я тружусь и лишаю душу мою блага?» В итоге он видит, что работа ради самого себя не оправдана. Комментатор Дерек Киднер по этому поводу говорит: «Образ одинокого и бессмысленного бизнеса… ставит под вопрос любую попытку заявить, что тяжкий труд заслуживает особого благословения»
[109].
