Дуализм заставляет кого-то думать, что труд, угодный Христу, должен открыто утверждать его имя. Они стремятся создавать произведения искусства, которые прямо говорят об Иисусе, или преподавать религиозные предметы в христианской школе, или работать в организации, где трудятся исключительно христиане. Или же они дают всем понять, что ведут группы изучения Библии в офисе по утрам до начала работы. (Вспомните, как Лютер возмущался тенденцией разделять людей по их занятости на «духовное сословие» и «временное сословие».) За такого рода дуализмом стоит неспособность увидеть всю широкую картину всеобщей благодати, а также понять сложную глубину человеческого греха. При таком взгляде люди не замечают того, что труд нехристиан всегда хоть в какой-то мере содержит Божью всеобщую благодать, а в то же время отражает и разрушительное действие греха. И они не могут видеть, что труд христиан, даже если при этом открыто упоминается имя Иисуса, также значительно искажен грехом.
Противоположный дуалистический подход тем не менее встречается еще чаще – он основан на нашем опыте, и с ним еще сложнее бороться. При таком подходе христиане вспоминают о том, что они христиане, только когда что-то делают в церкви. Их христианская жизнь – это то, что они делают воскресным утром и вечерами на неделе, когда занимаются какими-то «духовными» делами. Прочее время они не думают о тех ценностях, которые они без критики потребляют и которыми живут. В своей жизни и работе «во внешнем мире» они без разбора принимают и воплощают в действиях все ценности культуры с ее идолами, такими как Я, поверхностное впечатление, техника, личная свобода, материализм и другие проявления экспрессивного индивидуализма. В то время как первая форма дуализма отвергает значение того, что у нас общего с миром, вторая форма игнорирует особый характер христианского мировоззрения – тот факт, что Евангелие меняет все вещи, а не только вещи религиозные.
Христиане никогда не бывают такими прекрасными, какими должны были бы их сделать их правильные представления, а нехристиане не так ужасны, как следовало бы ожидать на основе их заблуждений
Интеграция веры и работы противостоит дуализму. Мы должны стремиться участвовать в жизни нашего культурного и профессионального мира, то есть в жизни мира нехристиан. Наше «толстое» понимание греха не позволяет забыть о том, что даже откровенно христианские труд и культура всегда содержат след идолопоклонства. Наше «толстое» представление об общей благодати не позволяет забыть о том, что даже откровенно нехристианские труд и культура всегда содержат в себе какое-то свидетельство о Божьей истине. Христиане никогда не бывают такими прекрасными, какими должны были бы их сделать их правильные представления, а нехристиане не так ужасны, как следовало бы ожидать на основе их заблуждений, а потому нам следует занять позицию критического взаимодействия с культурой и ее проявлениями в каждой сфере работы. Так мы будем учиться распознавать полуистины и сопротивляться идолам, а также научимся узнавать и прославлять проблески справедливости, мудрости, истины и красоты, которые будут нам попадаться во всех аспектах жизни. В итоге понимание Евангелия и библейского учения о взаимодействии с культурой должно научить христиан в максимальной степени ценить то, что совершает Бог через труд наших коллег и ближних.
11. Новый компас для труда
Вот, в день поста вашего вы исполняете волю вашу и требуете тяжких трудов от других… Вот пост, который Я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма, и угнетенных отпусти на свободу, и расторгни всякое ярмо; раздели с голодным хлеб твой, И скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого, одень его, и от единокровного твоего не укрывайся.
Книга пророка Исайи 58:3, 6–7
Этические рамки
Вскоре после финансового кризиса 2008 и 2009 годов автор воскресной колонки в газете The New York Times написала о своей подруге, работавшей до своего увольнения в инвестиционном банке. Она была трудоспособной, справедливой и честной работницей и щедро тратила заработанные деньги на друзей и благотворительные проекты. Однако она отвечала за секьюритизацию субстандартных закладных, студенческих займов и задолженностей по кредитным картам. «Все эти долги она собирала в подобие паззла и продавала инвесторам, но ей не приходило в голову, что эта деятельность приближала финансовую катастрофу – хотя, быть может, ей стоило об этом подумать».
[184] Почему она этого не замечала? Многие на Уолл-стрит задают подобный вопрос самим себе и другим. Все дело в том, что наши идолы эпох Современности и Постмодерна мешают нам задаваться такими вопросами. Они говорят, что если мы не нарушаем закона и если все так поступают, остается только один важный вопрос: поможет ли это делать деньги?
Кто-то смеется над идеей о том, что сфера финансового обслуживания и бизнеса в целом должна подчиняться более жестким внешним ограничениям, чтобы она не стала безнравственной. В одной статье в ответ на распространенные призывы к ведущим предпринимателям поднять планку этических стандартов журнал The Economist процитировал знаменитое изречение Милтона Фридмана о том, что у руководителя в бизнесе есть только одна-единственная цель: повысить стоимость своих акций
[185]. Автор утверждал, что рынок сам вознаграждает честность и наказывает обманщиков. Никто не должен стоять в бизнесе выше руководителей и владельцев: нечестность подрывает сам фундамент их дела. Стоит заботиться о фундаменте, а все прочее сможет само себя регулировать.
На самом деле многие курсы и книги по деловой этике незаметно утверждают то же самое. Да, говорят они, владельцы предприятий и работники должны быть честными и справедливыми. Да, нам нужно быть щедрыми с нашими работниками, и мы должны что-то давать обществу. Но почему? На чем основаны подобные заявления? Чаще всего здесь мы слышим такой ответ: это выгодно для бизнеса. Это строит вашу репутацию, а в долгосрочной перспективе создает более благоприятную среду для бизнеса. Иными словами, этика, с чем многие согласны или хотя бы принимают это без возражений, есть вопрос рентабельности. Честность приносит доход, обман – нет. В большинстве случаев – по крайней мере, в долгосрочной перспективе – это соответствует истине.
Честность приносит доход, обман – нет. В долгосрочной перспективе это соответствует истине
Но разве этого достаточно? Разве не может оказаться хотя бы в каких-то случаях, что краткосрочная выгода этически сомнительного действия может быть огромной, а опасность для вас и ваших друзей такой ничтожной, что, как показывает оценка рентабельности, потенциальный выигрыш значительно перевешивает риск? Разумеется. И в любой сфере могут встречаться ситуации, когда чисто этическое действие может вести к финансовому разорению, а потому рентабельность требует пойти на риск, что твое неэтичное поведение разоблачат, или на риск разрыва отношений, потому что это явно сулит выгоду. Так что хотя бы иногда быть честным – это не лучший подход к делу.
