Мальчик замешкался. Он в недоумении смотрел на машину, как на диковинного зверя, о котором не знаешь — настроен ли он добродушно или сию минуту проглотит тебя. Но наконец и мальчик забрался внутрь.
Мегги взглянула на него не слишком дружелюбно и отодвинулась как можно дальше. Её коленка до сих пор болела.
— Где же наш Пожиратель Спичек? — шёпотом спросила Элинор. — Чёрт побери, неужели этот субчик опять исчез?
Мегги первой заметила Сажерука. Он неслышно хлопотал возле других автомобилей.
Элинор впилась обеими руками в баранку, словно боролась с соблазном уехать без него.
— Что ещё затеял этот пройдоха? — шептала она.
Никто не знал, что на это ответить. Сажерук мучительно долго не возвращался, а когда он всё-таки появился, в его руке щёлкнул складной нож.
— Как это понимать? — возмутилась Элинор, когда он плюхнулся на заднее сиденье рядом с мальчиком. — Не вы ли говорили, что нам надо спешить? И зачем вам понадобился нож? Вы что, кого-нибудь там прирезали?
— Я вам не Баста, — огрызнулся Сажерук, пристраивая ноги за сиденьем водителя. — Я у всех машин проколол шины. Из предосторожности.
Он всё ещё сжимал в руке нож. Мегги с беспокойством оглядела его.
— Это нож Басты, — сказала она. Сажерук улыбнулся и спрятал нож в карман.
— Теперь он мой. Я с радостью стащил бы у Басты и его дурацкий амулет, но он даже ночью висит у него на шее, и это было бы чересчур опасно.
Где-то залаяла собака. Мо опустил стекло и в беспокойстве высунул голову.
— Можешь мне не верить, но этот адский шум — всего лишь кваканье жаб, — сказала Элинор.
Но громкий звук, который внезапно раздался в ночи, не был похож не кваканье. Когда Мегги испуганно посмотрела в заднее окно, из запылённого, грязно-белого автофургона, припаркованного на стоянке, вылезал человек. Это был один из молодцов Каприкорна — Мегги уже видела его в церкви. С заспанным лицом он озирался по сторонам.
Пока Элинор заводила мотор, он сорвал со спины ружьё и заковылял к их машине. На какое-то мгновенье Мегги стало его почти жалко — таким огорошенным и сонным он выглядел. Что сделает Каприкорн с часовым, который заснул на посту? Но тут он прицелился и выстрелил. Голова Мегги резко откинулась за спинку сиденья, потому что Элинор как раз нажала на газ.
— Чёрт вас дери! — заорала она на Сажерука. — Вы что, не заметили этого парня, пока ползали между машинами?
— Нет, не заметил! — крикнул в ответ Сажерук. — А теперь поезжайте. Только не по этой дороге! Вон та, впереди, ведёт к шоссе!
Элинор резко крутанула руль. Рядом с Мегги, съёжившись, сидел мальчик. При каждом выстреле он зажмуривал глаза и зажимал уши руками. Встречались ли в его истории ружья? Наверное, не чаще, чем автомобили. Он и Мегги стукались друг о друга головами — так сильно машину Элинор трясло на каменистой дороге. Когда она, наконец, вывела её на шоссе, лучше не стало.
— Это не та дорога, которой мы приехали! — кричала Элинор.
Деревня Каприкорна нависала над ними, словно крепость. Дома отсюда не казались меньше.
— Да нет, та же самая! Но Баста, когда мы приехали, повстречал нас ближе к деревне.
Сажерук одной рукой цеплялся за сиденье, а другой крепко сжимал свой рюкзак. Оттуда доносилось гневное рычание, и мальчик с ужасом косился на издававший звуки мешок.
Мегги показалось, что они проезжали как раз мимо того места, где их встретил Баста. Она узнала холм, с которого впервые увидела деревню. Потом дома вдруг пропали во мгле, словно деревни Каприкорна никогда не существовало.
На мосту часовых не оказалось, не было их и у ржавой решётки, которая преграждала путь к деревне. Мегги оглядывалась на неё, пока и её не поглотила тьма. «Всё позади, — подумала она. — В самом деле, всё позади».
Ночь была ясной. Ещё никогда Мегги не видела столько звёзд. Небо было натянуто над чёрными холмами как шаль, расшитая крохотными жемчужинами. Казалось, теперь весь мир состоял из холмов, угодливо гнущих спину перед лицом ночи, в нём не было ни людей, ни домов. Не было страха.
Мо обернулся и ласково убрал ей волосы со лба.
— Всё в порядке? — спросил он.
Она кивнула и закрыла глаза. Вдруг ей захотелось только одного — спать. Если позволит её колотящееся сердце.
— Это сон, — монотонно пробубнил кто-то рядом с ней. — Всего лишь сон. Что же ещё?
Мегги повернула голову. Мальчик не смотрел на неё.
— Конечно, это только сон, — повторил он и так энергично тряхнул головой, будто хотел подбодрить самого себя. — Всё кажется фальшивым, ненастоящим, совершенно безумным, как это и бывает во сне, а теперь, — движением головы он показал куда-то вдаль, — теперь мы небось ещё и полетим. Или ночь пролетит мимо нас. Или ещё что-нибудь…
Мегги чуть не улыбнулась.
«Это не сон», — хотелось ей сказать, но она слишком устала, чтобы растолковать ему всю эту запутанную историю. Она взглянула на Сажерука. Тот поглаживал рюкзак, вероятно пытаясь таким образом утихомирить разгневанную куницу.
— Не смотри на меня так, — сказал он, заметив взгляд Мегги. — Я ничего ему объяснять не буду. Пусть лучше этим займётся твой отец. В конце концов, именно он в ответе за его кошмарный сон.
Мо повернулся к мальчику, и было видно, что его мучили угрызения совести.
— Как тебя зовут? — спросил он. — Твоего имени не было в…
Он не договорил. Мальчик недоверчиво взглянул на него и опустил голову.
— Фарид, — глухо ответил он. — Меня зовут Фарид, но я знаю, что разговоры во сне приносят несчастье. Тогда ты не сумеешь выбраться из сновидения…
И вот он крепко сомкнул губы, уставился прямо перед собой, словно избегая смотреть на кого-либо, и замолк. Интересно, были ли у него, в его истории, родители? Мегги не могла вспомнить. Там говорилось только о каком-то безымянном мальчике, состоявшем на службе у банды разбойников.
— Это сон! — вновь прошептал он. — Всего лишь сон. Взойдёт солнце, и он рассеется.
Мо смотрел на него, несчастный и растерянный, как человек, который потрогал птенца и теперь горько сожалеет об этом, потому что взрослые птицы не хотят больше признавать своего детёныша.
«Бедный Мо, — подумала Мегги. — Бедный Фарид». Но ей не давала покоя и другая мысль, которой она немного стыдилась. Эта мысль впервые посетила её в церкви Каприкорна, когда она увидела, как из-под золотых монет выползает ящерка. «Я тоже хотела бы уметь такое, — шептал её внутренний голос. — Я тоже хотела бы выманить её из книги, потрогать её и вообще оживить все книжные образы, чудесные образы… Хочу, чтобы все герои сошли со страниц и сидели рядом со мной, хочу, чтобы они улыбались мне…»
Вокруг было темно, словно завтра никогда не настанет.
