— Можешь спокойно оставить машину открытой, я присмотрю за ней, — сказал Сажерук, когда Мо достал было ключи.
Он сбросил с плеч рюкзак, посадил сонного Гвина на цепь и сел на ступеньки перед памятником. Фарид молча устроился рядом с ним, а Мегги последовала за Мо.
— Помни, ты обещал ничего про меня не рассказывать! — крикнул им вслед Сажерук.
— Да, да, конечно, — ответил Мо. Напоследок оглянувшись, Мегги увидела, что Фарид снова начал играть со спичками. Он уже вполне научился гасить горящие спички во рту. Но Сажерук отобрал у него коробок, и Фарид с грустью рассматривал свои пустые руки.
Благодаря профессии отца Мегги не раз знакомилась с людьми, которые любили книги, продавали их, собирали, печатали или, подобно её отцу, уберегали их от тлена, но никогда ещё она не встречала человека, который написал слова и предложения, заполнявшие страницы. Она не помнила авторов даже некоторых своих любимых книг и уж тем более понятия не имела, как они выглядели. Она всегда видела только персонажей, выходивших из-за букв ей навстречу, и никогда — тех, кто этих персонажей придумал. А значит, Мо абсолютно прав: писателей представляешь себе либо давно умершими, либо очень-очень старыми.
Но человек, который открыл им дверь, после того как Мо дважды нажал кнопку звонка, был ни то, ни другое. То есть он, конечно, по меркам Мегги, был стар — лет шестидесяти, а может быть, и старше.
Его лицо было изборождено морщинами, как у черепахи, но волосы были чёрные, без малейшего налёта седины (впоследствии она узнала, что он их красил). И назвать его дряхлым язык не поворачивался. Напротив, он так грозно вырос перед ними в дверном проёме, что у Мегги тут же отнялся язык.
К счастью, Мо ничуть не смутился.
— Синьор Фенолио? — спросил он. — Да.
Лицо хозяина стало ещё менее приветливым. Недоброжелательность читалась в каждой его морщинке. Но на Мо это, похоже, не произвело впечатления.
— Мортимер Фолхарт, — представился он. — А это моя дочь Мегги. Меня привела сюда одна из ваших книг.
С одной стороны от Фенолио в дверном проёме возник маленький мальчик лет пяти, с другой — выглянула маленькая девочка. Она с любопытством уставилась сначала на Мо и только потом на Мегги.
— Пиппо стащил с кухни шоколад! — услышала Мегги её шёпот, при этом малышка обеспокоенно посмотрела вверх, на Мо.
Когда тот подмигнул ей, она с хихиканьем скрылась за спиной Фенолио, который по-прежнему глядел чрезвычайно нелюбезно.
— Весь шоколад? — пробурчал он. — Я сейчас приду. А ты пока скажи Пиппо, что у него будут страшные неприятности.
Девочка кивнула и тут же куда-то пропала. Очевидно, ей нравилось сообщать дурные известия. Мальчик обхватил ногу Фенолио.
— Речь идёт о вполне определённой книге, — продолжал Мо. — О «Чернильном сердце». Вы написали её много лет назад, и, к сожалению, её теперь нигде не купишь.
Мегги удивилась, как свободно Мо подбирал слова под мрачным взглядом хозяина дома.
— Ах, об этой… И что же?
Фенолио скрестил руки на груди. Слева от него вновь появилась девочка.
— Пиппо спрятался, — прошептала она.
— Это ему не поможет, — сказал Фенолио. — Я всё равно его найду.
Девочка в мгновенье ока исчезла. Мегги услышала, как где-то в глубине дома она громко зовёт по имени похитителя шоколада.
А Фенолио вновь повернулся к Мо.
— Что вам надо? Если вы собрались задать мне какие-нибудь лукавые вопросы по содержанию этой книги, выкиньте их из головы. У меня на подобные вещи нет времени. Кроме того, как вы правильно заметили, я написал её чуть ли не целую вечность назад.
— Нет, никаких вопросов у меня нет, кроме одного. Я очень хотел бы знать, осталось ли у вас ещё несколько экземпляров и могу ли я один из них купить.
Теперь старик смотрел на Мо более радушно.
— Надо же… Кажется, эта книга в самом деле чем-то вас зацепила. Мне очень лестно. Хотя… — Его лицо снова помрачнело. — Вы, случайно, не из тех сумасбродов, которые коллекционируют редкие книги только потому, что они редкие?
Мо улыбнулся.
— Нет, — сказал он. — Я хочу её почитать. Просто почитать.
Фенолио опёрся одной рукой о дверной косяк и разглядывал дом напротив, словно боялся, как бы тот не обрушился. Переулок, в котором он жил, был такой узкий, что если бы Мо распростёр руки, он мог бы коснуться зданий по обе его стороны. Многие дома были сложены из песочно-серых неотёсанных камней, как и дома в деревне Каприкорна, только здесь подоконники и лестницы были уставлены цветами и многие стены, видимо, покрасили совсем недавно. У одного крыльца стояла детская коляска, у другого — мопед, из открытых окон доносились голоса. «Когда-то, — подумала Мегги, — деревня Каприкорна, наверное, выглядела точно так же».
Мимо прошла какая-то старушка, она недоверчиво покосилась на чужаков. Фенолио кивнул ей, пробормотал короткое приветствие и подождал, пока она скроется в дверях одного из домов, выкрашенных в зелёный цвет.
— «Чернильное сердце»… — сказал он. — Действительно, это было так давно! Странно, что вы спрашиваете именно об этой книге.
Вернулась малышка, она потянула Фенолио за рукав и что-то шепнула ему на ухо. Черепашье лицо Фенолио растянулось в улыбке. Таким он больше понравился Мегги.
— Да, Паула, он всегда прячется именно там, — тихо сказал он девочке. — Ты посоветуй ему найти какое-нибудь укрытие получше.
Паула в третий раз умчалась, успев бросить на Мегги любопытный взгляд.
— Ладно, заходите, — сказал Фенолио.
Не говоря больше ни слова, он знаком пригласил Мо и Мегги в дом и повёл их по тёмному коридору, прихрамывая, потому что мальчик всё ещё висел на его ноге, как обезьянка. Он распахнул дверь в кухню, где на столе стояли развалины пирога. Коричневая корка была вся в дырочках, словно переплёт книги, который долгие годы грызли книжные черви.
— Пиппо! — Фенолио крикнул так громко, что даже Мегги вздрогнула, хотя она-то ни в чём повинна не была. — Я знаю, что ты меня слышишь! И я говорю тебе: за каждую дырку в этом пироге я завяжу твой нос на один узел! Ты понял?
Мегги услышала хихиканье. Очевидно, оно доносилось из шкафа рядом с холодильником. Фенолио отломил себе кусочек от дырявого пирога.
— Паула, — сказал он, — дай кусочек этой девочке, если её не смущают дырки.
Паула вылезла из-под стола и вопросительно посмотрела на Мегги.
— Они меня не смущают, — сказала Мегги, и тогда Паула огромным ножом оттяпала ей кусок пирога, такой же огромный, и положила перед ней на стол.
— Пиппо, подай сюда посуду, — сказал Фенолио, и из шкафа высунулась рука, держа пальцами, перепачканными в шоколаде, маленькую тарелку.
