— Фенолио!
Часового за дверью было не слышно. Он, наверное, заснул. Мегги перегнулась через край кровати и дотянулась рукой до плеча Фенолио.
— Фенолио, да посмотри же! — Она трясла его за плечо, пока он не открыл глаза.
А вдруг она улетит в окно?
Мегги скатилась с кровати. Она так поспешно захлопнула окно, что чуть не прищемила сверкающее крылышко. Испуганная фея метнулась прочь. Мегги послышалась стрекочущая брань.
Фенолио заспанными глазами смотрел на порхающий огонёк.
— Что это? — спросил он хрипло. — Светлячок-мутант?
Мегги вернулась на свою кровать, не спуская глаз с феи. Та металась по тесной комнате все быстрее, как залетевший в помещение мотылёк, вверх к потолку, оттуда к двери, потом к окну. И снова к окну. Мегги положила Фенолио на колени книгу.
— «Питер Пэн».
Он посмотрел на книгу, потом на фею, потом снова на книгу.
— Я не хотела! — прошептала Мегги. — Правда! Фея вновь подлетела к окну и забилась об него.
— Нет! — Мегги подбежала к ней. — Туда нельзя. Ты не понимаешь. «Это молоденькая фея, величиной, ну, например, с вашу ладонь. Друзья за этот голосок, похожий на нежный звон колокольчика, привыкли называть её Динь-Динь. Одевалась она в короткое платьице из ажурных листиков, которое к ней, кстати сказать, очень шло и подчёркивало изящество её фигурки».
— Кто-то идёт! — Фенолио вскочил так быстро, что стукнулся головой о верхнюю кровать.
Он был прав. За дверью по коридору приближались быстрые, решительные шаги. Мегги вернулась к окну. Что бы это значило? Была глубокая ночь. «Мо пришёл! — подумала она. — Он здесь!» — И сердце радостно запрыгало у неё в груди, хотя она не хотела радоваться.
— Спрячь её! — прошептал Фенолио. — Скорее прячь её.
Мегги растерянно посмотрела на него. Ну конечно. Фея. Нельзя, чтобы они её видели. Мегги попыталась её поймать, но та выскользнула из её пальцев и улетела наверх, к потолку. Там она и осталась, как свет невидимой лампочки.
Шаги были уже совсем близко.
— Так-то ты стоишь на часах?
Это был голос Басты. Мегги услышала глухой стон, наверное, он разбудил часового пинком.
— Открывай живее, я не могу вечно здесь торчать!
Ключ скрёбся о замок.
— Это не тот, соня! Каприкорн ждёт девчонку. Я расскажу ему, из-за кого ему пришлось ждать так долго.
Мегги вскарабкалась на свою кровать. Та угрожающе закачалась, когда девочка встала на ней во весь рост.
— Динь-Динь! — зашептала она. — Пожалуйста, иди сюда!
Она потянулась за феей очень осторожно, но фея снова метнулась к окну. И тут в комнату вошёл Баста.
— А эта откуда взялась? — спросил он, стоя в дверном проёме. — Этих летучих тварей я уже много лет не видел.
Мегги и Фенолио молчали. Что они могли сказать?
— Только не думайте, что уйдёте от ответа. — Баста стянул с себя куртку, взял её в левую руку и медленно двинулся к окну. — Стань в дверях, на случай, если она у меня выскользнет! — приказал он часовому. — Если ты её выпустишь, я тебе уши отрежу.
— Не трогай её!
Мегги поспешно соскочила с кровати, но Баста её опередил. Он набросил на фею куртку, и огонёк Динь-Динь погас, как будто задули свечку. Когда куртка упала на пол, он слабо замерцал под чёрной тканью. Баста осторожно поднял куртку, сложил, как мешок, и остановился напротив Мегги.
— Выкладывай, лапонька, — сказал он угрожающе спокойным голосом. — Откуда взялась фея?
— Не знаю, — с трудом выдавила Мегги, не глядя на него. — Она… вдруг появилась.
Баста взглянул на часового.
— Ты видал хоть раз в здешних местах фей? — спросил он.
Часовой поднял газету с налипшими мошками и, улыбаясь до ушей, хлопнул ею по дверному косяку.
— Нет, а то бы я знал, что с ними делать! — сказал он.
— Да, они надоедливые, как слепни. Но, говорят, они приносят счастье. — Баста снова обернулся к Мегги. — Ну, выкладывай, откуда она взялась. Последний раз спрашиваю.
Невольно Мегги посмотрела на книгу, которую уронил Фенолио. Баста проследил за её взглядом и поднял книгу.
— Ну надо же! — пробормотал он, разглядывая картинку на обложке.
Художник очень похоже изобразил Динь-Динь. На самом деле она была не такой яркой, как на рисунке, и чуть поменьше, но это, конечно, не помешало Басте её узнать. Он тихо присвистнул и сунул Мегги в лицо книжку.
— Только не рассказывай мне, что это старик вычитал её оттуда! — сказал он. — Это ты. Готов поспорить на мой нож. Отец тебя научил или ты просто унаследовала его способности? Хотя какая разница? — Он сунул книгу за пояс и схватил Мегги за локоть. — Пойдём, расскажем все это Каприкорну. Вообще-то, мне велено привести тебя только затем, чтобы ты повидалась со старым знакомым, но, я думаю, Каприкорн будет не против выслушать такие захватывающие новости.
— Мой отец пришёл? — Мегги покорно дала вытащить себя из комнаты.
Баста отрицательно покачал головой и насмешливо посмотрел на неё.
— Нет, отец твой пока не появлялся, — сказал он. — Видимо, своя шкура ему всё же дороже твоей. На твоём месте я бы на него обиделся.
Мегги ощутила укол разочарования, острого, как игла, и — одновременно — облегчение.
— Признаться тебе, он меня разочаровал, — продолжал Баста. — Я ведь готов был голову дать на отсечение, что он придёт. Но теперь он нам, наверное, и не нужен, правда? — Он потряс свою куртку, и Мегги услышала тихий, безнадёжный звон.
— Запри старика! — приказал Баста часовому. — И если ты снова будешь храпеть, когда я вернусь, — пожалеешь, предупреждаю.
С этими словами он потащил Мегги вниз по лестнице.
НАКАЗАНИЕ ДЛЯ ПРЕДАТЕЛЕЙ
— А ты? — допытывался Любош. — Ты что, Крабат, ничего не боишься?
— Ты даже не представляешь как, — ответил Крабат. — И не за себя одного.
О. Прейслер. Крабат
Когда Мегги переходила с Бастой площадь перед церковью, собственная тень шла за ней по пятам, как злой дух. В ярком свете прожекторов луна казалась полупогасшим фонариком.
Внутри церкви было куда темнее. Статуя Каприкорна тускло поблёскивала в полумраке, а между колоннами было так темно, словно ночь укрылась сюда от света прожекторов. Только над местом Каприкорна светила одинокая лампа, а сам он со скучающим видом откинулся на спинку кресла. На нём был шёлковый халат, переливавшийся, как оперение павлина. Сорока и на этот раз стояла позади него; в тусклом свете можно было различить лишь бледное лицо над чёрным платьем. В одном из ржавых ящиков у подножия лестницы горел огонь. Дым ел Мегги глаза, а мерцающие отсветы пламени плясали по стенам и колоннам, так что казалось, будто церковь горит.
