Когда ступени наконец кончились, он чуть не натолкнулся на надзирателя, который со скучающим видом расхаживал взад-вперед по освещенному свечами коридору. Сажерук беззвучно прошмыгнул мимо него, заглядывая в камеры, из которых одни были такие тесные и низкие, что в них нельзя было распрямиться, а другие — такие просторные, что туда запросто поместилось бы человек пятьдесят. Конечно, в этом подземелье нетрудно было просто забыть какого-нибудь узника, и у Сажерука сжалось сердце при мысли о том, каково Резе в такой темноте. Столько лет она провела в плену, и на этот раз ее свободная жизнь продолжалась меньше года!
Он услышал голоса и пошел на звук, все глубже и глубже. Навстречу ему попался низенький лысый человечек. Он прошел совсем близко, и Сажеруку пришлось задержать дыхание, но, к счастью, лысый его не заметил и скрылся за углом, бормоча что-то о бестолковых бабах. Сажерук прислушивался, прижавшись спиной к сырой стене. Кто-то плакал — женщина, а другая успокаивала ее. В конце коридора виднелась лишь одна камера, темная зарешеченная дыра, перед которой горел факел. Как же ему пролезть сквозь эту чертову решетку? Он подошел вплотную. В камере Реза гладила по голове какую-то женщину, утешая ее, а рядом сидел Двупалый и играл на маленькой флейте грустную мелодию. Никто не смог бы всеми десятью пальцами играть и вполовину так хорошо, как он своими семью. Других Сажерук не знал — ни женщин, сидевших рядом с Резой, ни остальных мужчин. Хитромысла не было видно. Куда они его дели? Может быть, посадили в одну камеру с Волшебным Языком?
Он оглянулся и прислушался. Где-то раздавался мужской смех — наверное, это был надзиратель. Сажерук поднес палец к горящему факелу и зашептал на огненном языке. Пламя прыгнуло ему на ноготь, как воробей, подбирающий крошки. Когда он впервые показал Фариду, как огнем написать на стене свое имя, у того черные глаза чуть не вылезли из орбит. А ведь это совсем легко. Сажерук просунул руку сквозь прутья решетки и провел рукой по грубому камню. «Реза», — написал он и увидел, как Двупалый опустил флейту и вытаращился на огненные буквы. Реза обернулась. Боже, какой у нее понурый вид! Надо было прийти сюда раньше. Хорошо, что дочь не видит ее такой.
Реза встала, сделала шаг к своему пылающему имени и замерла. Сажерук провел пальцем огненную линию, словно стрелку, указывающую, где он. Она подошла к решетке и уставилась в пустоту, растерянная, недоумевающая.
— Извини, — прошептал он. — Моего лица ты сегодня не увидишь. Но шрамов на нем меньше не стало.
— Сажерук? — Реза протянула руку в пустоту, и он пожал ее невидимыми пальцами.
Она и вправду говорит! Черный Принц рассказывал ему, что говорил с ней, но Сажерук ему не поверил.
— Какой красивый голос! — прошептал он. — Таким я его всегда и представлял. Когда он к тебе вернулся?
— Когда Мортола выстрелила в Мо.
Двупалый во все глаза смотрел на нее. Женщина, которую Реза утешала, тоже повернулась в их сторону. Лишь бы она не заговорила…
— Как у тебя дела? — спросила Реза. — И у Мегги?
— Хорошо. Во всяком случае, лучше, чем у тебя. Она вместе с тем стариком-поэтом старается привести эту историю к хорошему концу.
Реза вцепилась одной рукой в прутья решетки, другой — в его руку.
— Где она сейчас?
— Вероятно, у своего отца. — Сажерук увидел испуг на ее лице. — Да, я знаю, он сидит в башне, но она сама к нему захотела. Это все входит в замысел Фенолио.
— Как он? А мой муж?
Сажерук все еще чувствовал уколы ревности. До чего же глупая штука — сердце.
— Волшебному Языку, говорят, лучше, и благодаря Мегги его в ближайшее время не повесят, так что гляди веселей. Твоя дочь и Фенолио придумали очень хитрый план, чтобы его спасти. Его, и тебя, и всех остальных…
В коридоре послышались шаги. Сажерук выпустил руку Резы и отступил, но шаги смолкли вдалеке.
— Ты еще здесь? — Ее глаза обшаривали темноту.
— Да. — Он снова сжал ее пальцы в ладонях. — Мы теперь, видно, встречаемся только в застенках! Сколько времени нужно, чтобы переплести книгу?
— Книгу?
Сажерук снова услышал шаги, однако на этот раз они смолкли быстрее.
— Да. Это совершенно безумная история, но, поскольку Фенолио ее написал, а твоя дочь прочла, она, наверное, осуществится.
Реза протянула руку сквозь решетку и коснулась пальцами его лица.
— Ты и вправду невидим! Как ты это сделал?
Она спрашивала с таким детским любопытством. Ей было любопытно все новое. Он всегда любил в ней эту черту.
— Старый фокус фей! — шепнул Сажерук.
Ее пальцы погладили его по покрытой шрамами щеке.
«Ну почему ты не можешь помочь ей, Сажерук? — досадовал огненный жонглер. — Ведь она сойдет с ума в этом подземелье! Может быть, прикончить часового? Но ведь потом еще лестница, бесконечная лестница, а потом крепость, широкий двор, голый утес, и нигде не спрячешься, нет даже дерева, за которым можно укрыться, всюду только камни и солдаты».
— А твоя жена? — Голос у нее и вправду очень красивый. — Ты нашел ее?
— Да.
— Что ты ей рассказал?
— О чем?
— О том времени, когда ты отсутствовал.
— Ничего.
— Я Мо все рассказала.
Да, наверное, она так и сделала.
— Что ж, Волшебный Язык знает, о чем ты говоришь, а Роксана бы мне все равно не поверила. Так ведь?
— Да, наверное, не поверила бы.
Реза на мгновение опустила голову, словно вспоминая то время, о котором он не хотел рассказывать.
— Принц сказал мне, что у тебя тоже есть дочь, — прошептала она. — Почему ты мне о ней никогда не говорил?
Двупалый и заплаканная женщина все так же смотрели в их сторону. Авось они теперь думают, что огненные буквы им померещились. На стене осталась лишь тоненькая полоска сажи. А что люди начинают разговаривать с пустотой — такое в тюрьмах, в конце концов, довольно часто случается.
— У меня было две дочери. — Сажерук вздрогнул, услышав отдаленный крик. — Старшая — ровесница Мегги, но она не желает со мной разговаривать. Она хочет знать, где я пропадал десять лет. Может быть, у тебя есть в запасе красивая сказка, которую я мог бы ей рассказать?
— А вторая?
— Она умерла.
Реза сжала его руку:
— Прости.
— Ничего.
Сажерук обернулся. Один из надзирателей встал перед входом в коридор, крикнул что-то другому и с недовольным видом пошел дальше.
— Три-четыре недели! — прошептала Реза. — Столько времени понадобится Мо — в зависимости от толщины книги.
— Ну что ж, это неплохо. — Он просунул руку сквозь решетку и погладил ее по голове. — Несколько недель — это ерунда по сравнению с годами в доме Каприкорна, Реза! Думай об этом каждый раз, когда тебе захочется биться головой об эту решетку Обещаешь?
