— Да, пусть забирает, — сказала Элинор на вопрос Мегги. — Эта штука принадлежала моему страшно противному дяде. Пусть мальчишка сует туда свою вонючую куницу. Я буду только рада.
Куница!
Сердце замерло в груди у Мегги.
Фарид не знал, почему Сажерук не взял с собой куницу, и Мегги ему не объяснила. Хотя прекрасно понимала, в чем дело. Ведь она же сама рассказала Сажеруку, какую роль играет куница в его истории: что он погибнет из-за Гвина, погибнет жестокой кровавой смертью, если все сбудется, как написал Фенолио.
Но Фарид лишь подавленно покачал головой, когда она спросила о Гвине.
— Он сбежал! Я привязал его в саду, потому что Книгожорка прожужжала мне все уши своими птичками, но Гвин перегрыз веревку. Я его везде искал, но он как сквозь землю провалился.
Умница Гвин.
— Ему все равно придется остаться здесь, — сказала Мегги. — Орфей ничего про него не написал. Реза о нем позаботится. Она его любит.
Фарид кивнул, грустно поглядел в окно, но возражать не стал.
Непроходимая Чаща — туда доставят их слова Орфея. Фарид знал, куда Сажерук собирался идти потом: в Омбру, к замку Жирного Герцога. Мегги надеялась найти там и Фенолио. Он ей много рассказывал об Омбре в ту пору, когда оба они были узниками Каприкорна.
— Да, если бы я мог выбрать себе место по душе в Чернильном мире, — сказал он Мегги как-то ночью, когда они не могли уснуть, потому что молодчики Каприкорна опять палили под окнами в кошек, — я поселился бы в Омбре. Ведь Жирный Герцог — большой любитель книг, чего не скажешь о втором правителе — Змееглаве. Да, в Омбре писателю, пожалуй, жилось бы хорошо. Комнатка где-нибудь в мансарде, в квартале сапожников и изготовителей конской сбруи — у них не так отвратительно воняет, стеклянный человечек, который точил бы мне перья, пара порхающих над кроватью фей и вид из окна на улочки с их пестрой жизнью…
— Что ты берешь с собой? — Голос Фарида вывел Мегги из задумчивости. — Ты ведь знаешь, много нам брать нельзя.
— Ну конечно, знаю.
За кого он ее принимает? Он думает, раз она девочка, то потащит с собой чемодан нарядов? Она возьмет с собой только старый кожаный мешок, который сшил ей Мо, когда она была еще маленькая. Мегги всегда брала его с собой в дорогу. Он будет напоминать ей о Мо и, надо надеяться, будет смотреться в Чернильном мире так же естественно, как Резино платье. Правда, этого нельзя сказать о вещах, которые она туда сложила: зубная щетка из предательской пластмассы, как и пуговицы на шерстяной кофте, а также пара карандашей, складной ножик, фотография родителей и фотография Элинор. Дольше всего Мегги размышляла, какую книгу с собой взять. Отправиться в путешествие без книги было для нее так же немыслимо, как без смены белья, но багаж должен быть легким, поэтому речь могла идти только о томике в мягкой обложке.
«Книги в купальных костюмах, — называл их Мо. — В обычных условиях мало прилично, однако очень полезная вещь, когда едешь в отпуск».
На полках Элинор не было ни единой книжки в таком издании, но кое-что отыскалось у самой Мегги. В конце концов она остановилась на той, что подарила ей Реза, — сборнике рассказов, где действие всякий раз происходило на том самом озере, у которого стоял дом Элинор. Так она как будто захватит с собой кусочек родного дома — потому что дом Элинор стал для нее родным. Каким не бывало прежде ни одно из мест, где им случалось жить. И кто знает, может быть, эти слова помогут Фенолио вернуть ее обратно, в ее историю…
Фарид шагнул к окну. Оно было открыто, и в комнату задувал прохладный ветер. Он шевелил сшитые Резой занавески, и Мегги зябко ежилась в своем непривычном платье. Ночи были еще теплые, но что за погода ожидает их в Чернильном мире? А вдруг там зима?
— Я должен с ним хотя бы попрощаться, — пробормотал Фарид. Он высунулся в окно и тихо позвал: — Гвин! — прищелкивая языком.
Мегги поспешно оттащила его от окна.
— Прекрати! — строго сказала она. — Ты решил весь дом перебудить? Говорю ж тебе: Гвину здесь будет хорошо. Он, наверное, давно уже нашел себе самочку — куницы тут так и шмыгают. Элинор даже боится, что они сожрут соловья, который поет у нее под окном.
Лицо у Фарида стало совсем несчастное, но от окна он отошел.
— Зачем ты оставляешь его открытым? — спросил он. — А если Баста…
Он не договорил.
— Сигнализация Элинор срабатывает и при открытом окне, — ответила Мегги, укладывая в мешок подаренный Мо блокнот.
У нее была причина не закрывать окно. Однажды ночью в приморской гостинице неподалеку от деревни Каприкорна она уговорила Мо прочитать ей стишок. Там говорилось о лунной птице, дремлющей в пахнущем мятой воздухе. На следующее утро птица билась в их номере об оконное стекло, и Мегги не могла забыть, как маленькая головка снова и снова ударялась о прозрачную преграду. Нет уж, пусть лучше окно остается открытым.
— Давай сядем рядышком на диван, — сказала она. — Рюкзак повесь на плечо.
Фарид послушался. Он присел на диван так же робко, как до этого на стул. Диван был старый, обитый потертым зеленым плюшем, с кистями и пуговицами. «У тебя будет уютное местечко для чтения», — сказала в свое время Элинор, затаскивая его с помощью Дариуса в комнату Мегги. Что она скажет, когда увидит, что племянницы нет? Поймет ли ее Элинор? «Сначала она будет чертыхаться! — подумала Мегги, наклоняясь к своему школьному портфелю. — А потом скажет: „Черт побери, ну почему эта дуреха меня с собой не прихватила?“ Да, Элинор наверняка так скажет». Мегги уже начинала скучать по тетушке, но постаралась выбросить ее из головы. И ее, и Резу, и Мо. Прежде всего Мо, а то она еще представит себе, какой у него будет вид, когда он прочтет ее письмо… Нет!
Она поспешно сунула руку в портфель и достала учебник географии. Листок, который принес Фарид, лежал рядом с тем, который она переписала, но Мегги взяла только тот, что был исписан ее почерком. Фарид отодвинулся, когда она села рядом с ним, и на мгновение в его глазах промелькнул страх — или ей показалось?
— В чем дело? Ты передумал?
— Нет! Просто… с тобой ведь такого никогда не бывало, правда?
— Какого?
Мегги впервые заметила, что у него уже начинает пробиваться борода. Эта растительность выглядела так странно на мальчишеском лице.
— Ну… то, что случилось с Дариусом.
Ах вот оно что! Он боится оказаться в мире Сажерука с изуродованным лицом, негнущейся ногой или немым, как Реза.
— Нет, конечно! — В ее голосе прозвучала невольная обида.
Хотя… Разве она точно знает, что Фенолио оказался там целым и невредимым? И Фенолио, и оловянный солдатик… Она ведь больше не видела тех, кого отправила по ту сторону букв. Только тех, кто приходил оттуда! «Ну и что? Не надо так долго раздумывать, Мегги. Читай, или мужество оставит тебя раньше, чем ты почувствуешь на языке первое слово…»
