Перед конюшней, куда заперли пленных, стояло целых четверо стражников, но они его не заметили. Стражники со скучающим видом всматривались в темноту, положив руки на рукояти мечей, и завистливо косились на освещенные окна главного дома. Оттуда доносились голоса, громкие, пьяные голоса, а потом приятные звуки лютни и пение странного хриплого голоса. Ага, значит, Свистун тоже вернулся из Омбры и распевает тут, упоенный кровью и убийствами. Да, раз Среброносый здесь, ему тем более нужно оставаться невидимым. Мегги и Фарид ждали за конюшнями, как было условлено. При этом они ссорились так громко, что Сажерук подкрался к мальчику сзади и зажал ему рот рукой.
— Вы что? — спросил он сердито. — Хотите, чтобы и вас посадили к остальным?
Мегги опустила голову. В глазах у нее снова стояли слезы.
— Мегги хочет пробраться в конюшню! — шепотом сказал Фарид. — Она думает, что солдаты спят! Как будто…
Сажерук снова зажал ему рот. На дворе раздались голоса. Видимо, кто-то принес стражникам перед конюшней еду.
— Где Черный Принц? — едва слышно спросил Сажерук, когда все снова стихло.
— Его привязали вместе с медведем между пекарней и главным домом. Скажи Мегги, чтобы не смела ходить в конюшню! Там не меньше полутора десятков солдат.
— А возле Принца сколько?
— Трое.
Трое. Сажерук взглянул на небо. Луны нет. Она скрывалась за облаками, и ночь была непроглядно-черной.
— Ты хочешь его освободить? Трое — это немного! — Фарид говорил возбужденно, без малейшего страха. Когда-нибудь оно его погубит, это бесстрашие. — Они и пикнуть не успеют, как мы перережем им глотки. Это совсем не трудно.
Он часто такое говорил. И Сажерук всякий раз спрашивал себя — это только разговоры или ему и вправду случалось делать что-то подобное?
— Какой ты у нас, однако, стреляный воробей! — тихо сказал он. — Но я не мастак перерезать глотки, и ты это знаешь. Сколько там пленных?
— Одиннадцать женщин, трое детей, девять мужчин, не считая Волшебного Языка.
— Как он? — Сажерук взглянул на Мегги. — Ты его видела? Он может ходить?
Она отрицательно покачала головой.
— А твоя мать?
Мегги быстро взглянула на него. Она не любила, когда Сажерук говорил о Резе.
— Да говори же! С ней все в порядке?
— По-моему, да! — Мегги прижала руку к стене конюшни, как будто чувствуя через нее своих родителей. — Но поговорить с ней я не могла. Пожалуйста! (С какой мольбой она на него смотрит!) Солдаты наверняка все спят. Я буду очень осторожна.
Фарид обратил отчаянный взгляд к небу, словно ожидая, что оно откликнется на такое неразумие.
— Стражники не спят, — сказал Сажерук. — Так что подумай хорошенько, что ты им скажешь. У тебя есть чем писать?
Мегги изумленно посмотрела на него глазами своей матери. Потом полезла в мешок, висевший у нее на плече.
— У меня есть бумага! — шепотом сказала она, поспешно вырывая страницу из маленького блокнота. — И карандаш!
Что мать, что дочь. У обеих всегда найдется, чем и на чем писать.
— Ты ее отпустишь? — Фарид недоуменно взглянул на Сажерука.
— Да!
Мегги в ожидании молчала.
— Пиши: завтра поперек дороги, по которой они пойдут, будет лежать упавшее дерево. Когда оно загорится, все, у кого есть силы, пусть бегут налево в лес. Налево, это важно! Пиши: мы будем их ждать и отведем в укрытие. Написала?
Мегги кивнула. Карандаш в ее пальцах летел по бумаге. Остается надеяться, что Реза сумеет прочесть крошечные буквы в темноте конюшни — ведь его нет рядом, чтобы посветить ей.
— Ты придумала, что сказать страже? — спросил Сажерук.
Мегги кивнула. В эту минуту она снова казалась маленькой девочкой, какой была чуть больше года назад, и Сажерук спросил себя, не ошибка ли это — отпускать ее. Но не успел он сказать и слова, как она уже исчезла. Мегги быстро перебежала через двор и скрылась в главном доме. Потом появилась снова, с кувшином в руке.
— Пожалуйста, пропустите! Меня послала кикимора, — звонким голосом сказала она страже, — отнести молока детям.
— Ты только посмотри на Мегги. Она хитрая, как шакал! — прошептал Фарид, когда стража расступилась. — И храбрая, как львица!
В его голосе звучало такое восхищение, что Сажерук невольно улыбнулся. Мальчик по-настоящему влюблен.
— Да, она, может быть, умнее нас обоих, — шепнул он Фариду. — А уж храбрее точно, по крайней мере, чем я.
Фарид молча кивнул. Он не сводил глаз с открытой двери конюшни и с облегчением улыбнулся, когда Мегги вышла обратно.
— Ну что, видел? — шепнула она ему, снова оказавшись рядом. — Это было совсем не трудно.
— Отлично! — сказал Сажерук, знаком подзывая Фарида. — А теперь держи кулаки за то, чтобы и у нас все прошло так же легко. Ну что, Фарид? Не хочешь поиграть немного с огнем?
Мальчик справился со своей задачей не менее отважно, чем Мегги. Он принялся с самозабвенным видом жонглировать огнем на глазах у стражников, охранявших Принца. Огонь плясал в его руках так весело и непринужденно, словно Фарид показывал свое искусство на мирной ярмарке, а не перед трактиром, где сидят Огненный Лис и Свистун. Стражники толкали друг друга локтями и смеялись, радуясь развлечению в бессонную ночь. «Похоже, только у меня тут сердце заходится от страха», — думал Сажерук, пробираясь между вонючей требухой и гниющими овощами. Видимо, повара толстяка-хозяина вываливали все, чего не могли скормить посетителям, прямо за дом. Несколько крыс метнулось у него из-под ног, а за кустом горели голодные глаза кобольда.
Принца привязали у горы костей, а его медведя — на таком расстоянии, чтобы он не мог до костей дотянуться. Зверь сидел, привязанный на цепь, грустно сопел закованной пастью и время от времени издавал глухой тоскливый вой.
Стражники вкопали в землю рядом с ними факел, но огонь сразу погас, заслышав тихий голос Сажерука. От него осталось лишь легкое мерцание — и Черный Принц поднял голову. Он сразу понял, кто крадется к нему в темноте, раз огонь так внезапно решил вздремнуть. Еще два-три быстрых, беззвучных шага — и Сажерук притаился за мохнатой спиной медведя.
— Молодец мальчишка! — прошептал Черный Принц, не оборачиваясь.
Чтобы разрезать его путы, хватило острого ножа.
— Да, Фарид правда молодец. И ничего не боится, в отличие от меня.
Сажерук осмотрел замки на цепях медведя. Ржавые, но открыть можно.
— Не хочешь прогуляться в лес? Но твой медведь должен двигаться тихо, как сова. Как он, сумеет?
Сажерук пригнулся, заметив, что один из стражников оборачивается, но тот, видимо, просто заслышал служанку, вынесшую из кухни ведро помоев. Она с любопытством посмотрела на связанного Принца и снова скрылась в доме, унося с собой веселый шум, прорвавшийся в открытую дверь.
