— Надо смываться, — сказала Серношерстка, оттаскивая Бурр-бурр-чана от обрыва, — пока они нас не заметили.
— Крапивник, золотой дракон, сожрет вас всех! — заверещал Галькобород и попытался укусить Бурр-бурр-чана за мохнатую ступню. Но кобольд только рассмеялся.
— Для этого ему придется сперва втащить сюда наверх свой панцирь, — заметил он, забрасывая гнома себе на плечо, как мешок.
— И где тайный вход, твой хитрый хозяин тоже пока не знает, — подхватила Серношерстка.
— Узнает! — рявкнул гном, отчаянно лягаясь. — Он вас всех передавит, как тараканов. Он… — Бурр-бурр-чан заткнул ему рот бородой и скрылся вместе с пленником в проходе, через который они пришли.
— Пошли, кроха! — Серношерстка посадила Мухоножку на плечо. — А то тебя и впрямь склюют вороны.
Лола затоптала костер, сунула кастрюльку с супом в руки Серношерстке и запихала остальные свои вещи в самолет.
— Полетели со мной, голунуксус! — крикнула она, залезая в кабину и заводя мотор.
— Нет, спасибо, — ответил Мухоножка, крепче хватаясь за Серношерстку. — Одного полета с тобой мне хватило, я думаю, на всю жизнь.
— Как хочешь! — крыса захлопнула дверцу и с жужжанием пронеслась над их головами по проходу. Серношерстка в последний раз озабоченно глянула на кружащихся над долиной воронов, вбежала внутрь, задвинула вход камнем, и снаружи не осталось никаких следов тайного хода дубидаи.
ПЛАН
Бурр-бурр-чан притащил связанного Галькоборода в отдаленную пещерку, откуда даже чуткие уши горного гнома не могли услышать того, что происходило в главной, Драконьей пещере. Галькобород выплюнул свою бороду и отчаянно ругался вслед уходящему кобольду, но Бурр-бурр-чан только посмеивался.
Когда он вернулся в большую пещеру, остальные сидели в кружок и молча, растерянно смотрели друг на друга. Бурр-бурр-чан присел рядом с Серношерсткой.
— Ну как? — шепотом спросил он ее. — Идей пока никаких?
Серношерстка покачала головой.
— Бесполезно атаковать его внизу, в долине, — сказала Лола Серохвост. — Он там может в любую минуту исчезнуть в озере.
— А может быть, на горе? — предложил Мухоножка. — Там ему будет тяжело в его броне. Но Лунг отрицательно покачал головой.
— Подлететь будет трудно, — сказал он. — Мы можем разбиться о скалы.
Серношерстка вздохнула.
— Тогда нужно выманить его отсюда! — воскликнул Бурр-бурр-чан. — В другую долину, где нет воды.
— Это не просто, — пробормотал Бен. Они говорили еще очень долго.
Как справиться с Крапивником? Драконье пламя против его брони бессильно, это они отлично знали. Серношерстка предложила заманить его на гору, а потом столкнуть оттуда, но Лунг только головой покачал. Крапивник был слишком крупен и тяжел. Даже вдвоем с Майей им его не сдвинуть. Лола бесстрашно предложила залететь ему на своем самолетике в глотку и разрушить его изнутри. Но остальные не захотели об этом слышать, а Мухоножка рассказал ей о бронированной шкатулке, в которой хранится сердце Крапивника. Они вносили предложение за предложением и тут же отвергали их, пока снова не воцарилось растерянное молчание.
Бен развязал мешочек, висевший у него на шее, и вытащил золотую чешую Крапивника.
— Что это у тебя? — с любопытством спросил Бурр-бурр-чан, заглядывая ему через плечо.
— Пластина из панциря Крапивника, — Бен провел пальцем по холодному металлу. — Ее нашел профессор, тот самый профессор Визенгрунд. У него есть еще одна такая, — Бен покачал головой. — Я пытался ее поцарапать складным ножом, колотил по ней камнями. В огонь я ее тоже бросал. Ничего ей не делается. Ни царапинки, — он со вздохом положил пластинку на ладонь. — И Крапивник покрыт такими штуками с ног до головы. Как тут к нему подберешься? Он нас на смех подымет.
Лола Серохвост вылезла из своего самолета и взобралась на колено к Бену:
— А драконье пламя вы уже пробовали?
Бен кивнул:
— Лунг и Майя дохнули на нее пламенем, пока вас не было. Ничего не происходит. Вообще ничего. Она даже не нагревается.
— Неудивительно, — Мухоножка потер кончик носа. — Крапивник был создан специально для того, чтобы убивать драконов. Еще бы его броня поддавалась драконьему пламени! Можете мне поверить, — он покачал головой. — Я триста лет полировал этот панцирь. Его ничем не возьмешь, вообще ничем.
— Но должен же быть какой-то способ. — Лунг нервно ходил взад-вперед между окаменелыми драконами. Бен все еще крутил пластинку в руках.
— Убери ты эту гадость, — буркнула Серношерстка и плюнула на нее. — Она приносит несчастье, голову даю на отсечение!
— Да перестань ты, Серношерстка! — Бен вытер пластину рукавом, но слюна кобольда не поддавалась. Она прилипла к металлу, как тонкая пленка.
— Постойте! — Лунг резко шагнул к Бену и уставился на пластину.
— Совсем помутнела, — сказал Мухоножка. — Крапивнику бы это не понравилось. Видели бы вы, как он любуется на свое отражение в воде, когда панцирь отполирован! Особенно когда собирается на охоту. Сколько мне приходилось его начищать в таких случаях! Я себе пальцы в кровь стирал.
— Слюна кобольда и пламя дракона! — пробормотал Лунг, поднимая голову. — Помнишь, что вышло с воронами, Серношерстка?
Серношерстка озадаченно кивнула:
— Слюна кобольда и пламя дракона расколдовали их, правда?
Лунг просунул голову между Беном и кобольдом.
— Положи пластину на землю, — сказал он. — А вы все отойдите подальше. Особенно ты, Мухоножка.
Гомункулус поспешно слез с колен Бена и спрятался за хвост Майи.
— Что ты собираешься делать? — удивленно спросила Майя. Лунг не ответил. Как зачарованный смотрел он на чешую Крапивника, а потом открыл пасть и легонько дохнул на нее пламенем. Голубые язычки побежали по металлу.
Он расплавился. Чешуя Крапивника расплавилась, как сливочное масло на солнце. Она стала жидкой, превратилась в лужицу золота на сером каменном полу пещеры. Лунг поднял голову и торжествующе осмотрелся.
Все онемели. Мухоножка опустился на колени перед лужицей и осторожно обмакнул в нее палец. Лола встала рядом с ним и провела хвостом по жидкому золоту.
— Вот это да! — засмеялась она. — Отныне меня зовут Златохвост!
Бен положил руку на чешую Лунга.
— Вот оно! — выговорил он. — Ты нашел средство, Лунг. Так мы его и уничтожим.
— Правда? — насмешливо сказала Серношерстка. — А как же попадет слюна кобольда на панцирь Крапивника?
Остальные молчали. И тут поднялся Мухоножка.
— Очень просто, — сказал он, вытирая позолоченный палец о куртку. Все уставились на него.
