— Будь по-твоему, светленький, — и скомандовала уже мне: — Приступай, Аэлика, Я знаю, у тебя получится. Ты ведь уже делала это.
И все-таки я не могла понять, почему Верховная сама не может бросить Лунный мост? Никакая защита не помешает протянуть его от селениса к селенису, как никакая стена не препятствует мысли.
А раз Вайра не может, то и я не собиралась ничего делать. Не хочу. Я тут умираю, в конце концов, не до того мне.
— Если ты хочешь жить, младшая жрица, ты сейчас построишь мост! — рявкнуло из камня, шею сдавило еще сильнее, а перед глазами закружились черные точки.
Я судорожно вздохнула, встретилась глазами с отцом, он кивнул:
— Давай, дочка.
По моим щекам текли предательские слезы, я отрицательно мотнула головой.
Нет. С тварями не договариваются.
Странно, кислородное голодание должно было затуманить мозг, но затуманилось все лишнее, а вперед выступила ясная, как свет, догадка.
Только сейчас я поняла, какими мы все были слепыми. Не за владыкой Тьмы охотились убийца и его (или ее?) сообщник. Сатарф уже был в их руках, — именно ее голос, замаскированный под принцессу Заргу, и слышала наша убитая сестра. Но ведьма лишь отдала кинжалам его силу. Зачем?
А затем, что только полнота Тьмы могла оглушить и связать владыку Света. Вот кого убийца хочет положить на алтарь в качестве последней жертвы, переворачивающей мир. Потерянный император, которого никто уже не ищет, истинный наследник Белого Трона, обладатель всей силы Света. И в эту версию отлично вписывалось похищение нынешнего правителя и подготовка мятежа.
Какое счастье, что ритуальные кинжалы сейчас в руках Дьяра. Но Вайра наверняка придумала что-то еще, способное пленить Алиана.
— Нет, папа, нет! — выдавила я. — Нет!
И тут же мне пережало горло, едва не разрезав его, в глазах потемнело, и сознание покинуло меня.
* * *
Очнулась от сырости. Мокрая одежда облепила тело, по лбу и щекам текла вода. Похоже, на меня вылили ведро воды.
Мне должно быть холодно, но я не мерзну: кто-то горячий, как печка, баюкает меня на руках и целует в макушку. И кутает в кожаную куртку. От которой так вкусно и знакомо пахнет адским пеклом.
Богиня, я узнаю эти руки и с закрытыми глазами, и на пороге смерти.
— Дьяр, — прошептала я. И, клянусь, затылком почувствовала его улыбку.
— Я тут, — горячие губы коснулись моей многострадальной шейки, и боль отступила еще дальше.
И можно спокойно дышать, а шея почти не болит.
Я открыла глаза, повернулась, чтобы убедиться, что не сплю, не умерла и мой персональный демон не привиделся в посмертных видениях.
Встретилась с обеспокоенными синими глазами. Провела пальцем по красивым влажным губам, стирая с них поцелуй сельо. Закончились шутки. Та тварь, которая создает других тварей и повелевает ими, может легко воспользоваться малейшим следом лунной магии. Та тварь сильнее, изощреннее и знает о тайнах сельо куда больше меня.
— Как у тебя получилось снять ожерелье? — прохрипела я.
— Мало кто знает, что вещи из нашей родовой сокровищницы заговорены от повреждений, — он нежно провел пальцем по моей щеке, словно сожалея, что я не вещь из сокровищницы Темного Трона и меня нельзя так просто заговорить от повреждений. — Я снял заговор, твой отец сделал остальное.
Проследив за его взглядом, я полюбовалась на запекшиеся осколки селениса и расплавленные обрывки цепочки, валявшиеся на полу. Баснословное сокровище было растоптано, как стекляшка. Туда ему и дорога, этому предательскому камню.
— Кхм, — кашлянул отец за моей спиной. — Лика, у нас мало времени. Приходи быстрее в себя и продолжим. Ваше Темнейшество Дьяр, прошу учесть, я против того, чтобы мою дочь лапали на моих глазах, не попросив предварительно ее руки и не получив согласия.
— А вы согласны, Ваше Светлейшество Алиан? — радостно сверкнули синие глаза.
О, да они тут уже познакомились! Вот и отлично.
— Я пока не слышал просьбы. Да и моя девочка уже носит одно обручальное кольцо, второе будет лишним.
Проклятье! Папа, ты не мог подставить меня сильнее!
Ирек, стоявший у окна, одарил мрачным взглядом, как будто это я виновата, что он напялил на меня родовое ритуальное кольцо.
Мышцы Дьяра закаменели. А потом он аккуратно, как хрустальную вазу, снял меня с колен, поднялся, посадил меня на стул и отошел. Молча, потеряв ко мне интерес. И хорошо. Неуставные отношения на работе только мешают.
Владыка Света, видимо, считал так же, поскольку сразу приступил к делу.
— Я вижу, вы небезнадежны. Ваше Темнейшество. Что ж, не пора ли нам, отбросив все лишнее, включая тысячелетнюю историю непростых взаимоотношений Белой империи и Темного Трона, обсудить имеющиеся у нас гипотезы о личности врага и способах его поимки? Вы получили мое послание о братьях-некромантах? — он требовательно взглянул на Дьяра.
— Даже успел проверить логово, — кивнуло Темнейшество. — Пусто, как вы и предполагали. Но у меня есть посмертное признание бывшего ректора Академии Тьмы и Теней мэтра Вултона.
Рассказ Дьяра был сух и краток: видно, как темному владыке не хочется признаваться перед светлым, что под самым боком Темного Трона творилось хург знает что. Демоны, конечно, не подарочки ни разу — самолюбивые, коварные, мстительные, кровожадные и жестокие существа. Авгуры им, впрочем, мало уступали, разве что жестокость у них более изощренна, а кровожадность и нарушение приличий не прощались светом. Но если маги Белой империи легко продавались конкурентам, то демоны хранили верность Тьме, а в случае предательства адепта за дело брались Тени, как ее стражи, и карали предателя незамедлительно. В теории.
И вот в этой схеме, работавшей испокон веков, наметилась уже не лазейка, а огромная прореха. Изъян. Демоны, как оказалось, спокойно могли предать и остаться безнаказанными. Такие, как бывший ректор или бывший глава Темного ковена, как-то находили лазейки.
Более того, кто-то научил их отводить глаза Тьмы и затыкать уши Теней. Да не где-нибудь, а в самом сердце, в столице царства темных Кардерге. В Академии Тьмы и Теней. Именно там Вултон сначала за взятки, потом из страха пригрел заговорщиков, создавших орден Единения.
— Какой орден? — хрипло переспросил потрясенный Алиан.
— Единения. Но не такого, какое когда-то существовало на земле. Никакого равенства и братства. Их целью стал переворот во всем мире и диктатура четырех: Любви, Государства, Братства и Творца.
— Что за бред?
Дьяр дернул плечом:
— Мертвые, конечно, частенько лгут, чтобы запутать живых. А уж Вултон изворачивался, как мог, что при жизни, что после нее. Но его допрашивала сама Тьма, а перед ней трудно устоять.
