Но они не успели и с места сдвинуться.
Стена напротив Дьяра треснула и разлетелась каменными брызгами, и сверху свалились свитые в клубок два крылатых тела. Они расцепились на миг, плеснули черным огнем крылья уродливой ведьмы, полыхнули лунные радуги крыльев злой и взъерошенной Лики, и жрицы снова сошлись в воздушной драке на мечах.
— Ты можешь как-нибудь снять с меня путы, мэтр, пока эти дряхлые предатели отвлеклись? — тихо спросил Дьяр.
— Попробую что-нибудь придумать… — почти беззвучно ответил владыка Света. — Минутку… Я только попробую отвлечь ведьму от моей дочери.
И только тогда Дьяр заметил, как странно играют блики на стенах огромной пещеры — как солнечные зайчики, отраженные от невидимого источника. И сразу мелькнуло горькое воспоминание из его разговора с Алианом, когда им удалось остаться наедине.
— Не тешь себя надеждой, демон, — резко повернулся к нему Алиан, едва за Ликой закрылась дверь. — У вас с Ликой нет будущего. Ты — владыка Тьмы. Она — дитя Света, моя наследница.
— Если она захочет ею быть, — спокойно ответил Дьяр. — Она — сельо.
— Да, — вздохнул архимаг. — Лунная кровь сильна. Она как соль, щепотки хватит… Но и Свет — основа ее магии.
— Отраженный Свет, — уточнил Дьяр. — Искаженный. Тот, который рожден во Тьме, как и ее магия. Сельо ближе к темной магии, чем к светлой.
Алиан поморщился.
— Иногда мне кажется, что мы все ошибаемся относительно природы лунной магии. Одно знаю точно. У тебя единственный шанс получить руку моей дочери — сделать то, чего не захотел твой отец. Принести жертву на алтарь богини любви. Это должно быть что-то очень ценное, без чего ты не представляешь себе жизни так же, как не представляешь без любимой. Тогда ей тоже придется отказаться от чего-то, равного твоей жертве.
— Я не понимаю, — растерялся Дьяр, боясь поверить, что еще не все потеряно.
— Как ты сам мне напомнил, Лика — лунная дева. А луна всегда светит отраженным светом. Она никогда не сделает первый шаг, но всегда ответит на твой. Если ты откроешься моей дочери и покажешь, что она значит для тебя больше, чем вся власть и все сокровища мира, то ее сердце вспыхнет таким же огнем, какой сможешь дать ты.
— Она меня даже слушать не станет.
— Тебе надо не говорить, а делать.
Дьяр прекрасно понял подоплеку разговора: Алиану нравилась идея устранить его от Темного Трона и тем самым снова спровоцировать кризис власти во враждебном государстве. Ирека с его золотыми крыльями не примет Тьма. А если учесть, что Ирек из-за противоборствующей силы его матери, принцессы Золотого берега, не унаследовал в полной мере и силу клана Полночного звездопада, то из него не получится и вождя для Теней. Алиан назвал цену за отречение Дьяра — рука его дочери. Но что скажет сама Лика на то, что владыка Света торгует ее рукой? И главное — что скажет ее сердце?
Между тем сверкание в пещере стало нестерпимым, ослепляя глаза Ликиной противницы — отвратительной крылатой твари с клочковатыми черными волосами. По ее участившимся промахам чувствовалось, что она бьет вслепую, уворачивается неуклюже, и лунный меч Лики наконец отсек руку с мечом. Хлынувшая кровь выплеснулась из обрубка, тварь заметалась с диким визгом, и черная струя разлетелась каплями во все стороны.
Дьяр охнул от обжигающей боли, когда капли попали на его тело, обжигая, словно кислота. Алиану, изображавшему чешую и висевшему в миллиметре над кожей демона, пришлось куда хуже — почти весь удар враждебной смертоносной магии он принял на себя.
Безрогому демону капли попали в глаз — оба бескрылых брата бессильно следили за схваткой. Теперь на двоих у них осталось три глаза, а пещера содрогнулась от рева окривевшего безрогого.
Черноволосая ведьма упала, покатившись и ломая крылья, и окривевший жрец тут же бросился к ней, а второй, таившийся за колонной, прыгнул на спину Лике, слишком увлекшейся погоней за врагиней и спустившейся непозволительно низко.
Дьяр почувствовал, как ослабли его путы, рассеченные кровью жрицы Смерти, рванулся, высвобождаясь. И не заметил, как стекла с его тела «чешуя» и застыла блеклой горкой в центре ритуального круга.
ГЛАВА 22
Печать Мортара
Я была близка к отчаянию. Пространства для маневрирования оставалось все меньше: Вайра теснила меня к стенам с их ловушками, а я не рисковала перепорхнуть через «кляксу». Чем бы ни было глянцевое пятно, оно расползалось, выбрасывая черные щупальца, напоминавшие бахрому распластавшейся по дну пещеры медузы.
Лунный меч лежал в моей правой руке. Метательный нож Вайра давно выбила из моей левой. За ней были столетний опыт и вековая ненависть. За мной были молодость и ярость. Но этого так мало, когда негде развернуть крылья без опаски напороться на когти жрицы Смерти и ее жуткое орудие, похожее на длинное зазубренное жало, наверняка ядовитое — слишком подозрительные капельки срывались с его острия. Их еще в воздухе слизывали черные протуберанцы, выстреливавшие от «кляксы», и с каждым разом антрацитовые язычки выплескивались все выше. А сверху, с зеркального «отражения» нижней лужи, начали опускаться игольчатые зубцы. Даже Вайра с опаской на них посматривала.
До столкновения лунного меча с жалом дело еще не дошло: я напоминала мечущегося зайца, изворачивалась как могла, и уже теряла силы, а спину сводило от невозможности развернуть крылья в полный размах: я боялась нечаянно пересечь границу «кляксы».
Пока мы метались, пространство наполнял странный гул, какой бывает при горных обвалах. Со свода пещеры потекли не только иглы, но и посыпался мелкий песочек. Что-то происходило.
Отчаявшись, я швырнула лунный меч, как копье, но Вайра увернулась, а меч, срезая иглы, пронесся через зал пещеры и вонзился в противоположную стену.
Камень оглушительно треснул, и в один миг стена обвалилась, открыв огромное пространство, терявшееся в темноте.
Я тут же призвала потерянный лунный меч и, вращая его над головой, рванула к пролому, рассчитав рывок так, чтобы проскользнуть между хищными иглами и алчными щупальцами протуберанцев. Это была плохая идея: жуткое вещество на дне вздыбилось, готовое связать меня сотнями жгутов, если бы в то же мгновение не треснуло дно нашей пещеры.
Вайру лишь вскользь задело вращающимся лезвием моего меча, зато по крылу, и мгновения, пока она затягивала рану, мне хватило, чтобы выскользнуть в пролом.
Тут я едва не попалась, замерев на выигранный миг. Слишком неожиданной оказалась представшая картина, словно отпечатавшаяся в моих глазах: погруженный в полумрак свод пещеры, опиравшийся на массивные рукотворные колонны, окружавшие ровную площадку, — настоящий алтарь, испещренный магическими символами. Я не успела пересчитать стеклянные сосуды, расположенные по окружности, — вовремя увернулась от налетевшей сзади Вайры. Но их наверняка двадцать четыре заполненных и один пустой. А в центре ритуального круга раскинула руки обмотанная веревками и цепями мужская фигура.
