Счастье, что нам с Дьяром не нужны были факелы, чтобы видеть под землей в кромешном мраке. Впрочем, внизу, там, где была печать, что-то слабо светилось. Рухнувшие и покосившиеся колонны закрывали обзор, и нам пришлось перелететь на обломок колонны.
— Не раскрывай крылья, я перенесу нас, — шепнул Дьяр, крепко обняв меня. Надежно. Из такого мягкого, но прочного захвата и не вырваться.
Впрочем, я мгновенно забыла о пункте договора по нераспусканию темнейших конечностей. Открывшееся нам зрелище потрясло меня.
Печать выглядела совершенно целой, но вот руны и узоры на ней были совсем другие. Они сплетались в искусный ковер и слабо светились каким-то нежным предрассветным светом. А в центре руны сплетались и выглядели объемным контуром тела — словно сеть, накинутая на лежавшего, раскинув руки, невидимку. Но под сетью было пусто, лишь в самом центре поблескивал воткнутый в камень кинжал — как будто им было пронзено сердце невидимки. Или… черное сердце Вайры?
А потом я разглядела три фигуры вязальщиц, трудившихся над светящимся плетением, — кастеляншу Академии мадам Кикерис, мою (и мамину) няню Рагану и еще одну, неуловимо похожую на первых двух, старушку в кокетливой шляпке. Все три вязальщицы тянули нити из одного клубка, который держала в руках заплаканная Берра — глава стражниц из маминого дворца.
«Ох, Шурш! Что тут происходит?» — мысленно ахнула я.
«Древнее таинство, хозяйка. Нельзя мешать».
«Но что тут делает Берра? Почему она?»
Моя няня Рагана вдруг улыбнулась, подняла на нас глаза.
— А потому, девочка моя, что давно уже любит она твоего отца самой чистой и светлой любовью. Только такая и может вытащить его с того света по тонюсенькой ниточке. Если сплетет свое сердце с его сердцем, свою жизнь — с его жизнью, до капельки, без остаточка.
— А кинжал Ошсах зачем?
«Меня зовут Сиен, госпожа, — вдруг коснулся моего сознания еще один голос. — Помните меня? Мы теперь служим господину Алиану. Мой брат — на той стороне, а я — на этой, но мы связаны, мы — близнецы, душой и магией неразрывны. И наш новый господин создал мост, по которому сможет вернуться в мир живых. Только… мы возьмем его силу, сельо. Это плата».
Ничего. У Сатарфа тоже брали все до капли, но он остался жив и восстанавливается. И папа вернет былую мощь, я в него верю.
— Лишь бы он был жив, — прошептала я.
— Будет! — разлепила губы Берра и, не выпуская клубка, смахнула слезу.
С ума сойти. В горах Смерти творилась магия жизни. Такая магия, о которой я, ученица уже двух школ — лунной и темной, и не знала ничего, и не слышала. Истинная магия любви. Слышишь, богиня?
«Слышу, слышу, — слегка ворчливо отозвалась Лойт на дне моего сердца. — Неужели ты думаешь, что тут без меня обошлось? Твой отец искупил все злодеяния и грехи передо мной. Простила я его. Пусть живет. Кому-то надо править в Белой империи. На тебя у меня другие планы, если помнишь наш договор, дорогая моя будущая Верховная жрица».
Да, я помнила. С помощью Лойт или без нее, но царица Эльда жива, а Сатарф вернул себе и маме крылья.
Но до Лунной мистерии еще не меньше месяца. И Лойт обещала мне, что я доучусь на боевого мага Тьмы и Теней. Не бывает бесполезных знаний, особенно о таких соседях, как демоны.
— Три поцелуя, Лика, — прошептал мне на ухо самый главный из соседей. — Ия хочу свой первый.
— Здесь? Ты с ума сошел! — прошипела я.
— Да. Здесь и сейчас.
И, не дав мне опомниться, этот несносный бесстыдник поцеловал меня. Посреди гор Смерти, в разрушенном логове адептов Мортара, на глазах изумленных женщин и моей собственной няньки, которая, впрочем, одобрительно кивнула головой и заявила:
— Хорош, негодник! Я согласна, сестрицы.
Нет, я так и не поняла, при чем тут согласие дряхлой Раганы? Это мой темный властелин!
— Еще два ты будешь мне должна, — демон, сияя звездами глаз, легонько провел пальцем по моим припухшим губам.
Надеюсь, богиня отвернулась в эту минуту.
* * *
Дьяр попросил у меня неделю. Всего неделю — до бала, где я должна была найти ему невесту «оком сердца».
На совете он заявил:
— Я хочу, чтобы любили меня, а не владыку. Чья любовь ко мне будет самой бескорыстной, ту и назову невестой. Моя ками-рани сразу увидит, не зря в древности на эту должность всегда избирались сельо.
— Но кто проследит, правду ли скажет сельо? — резонно возразил магистр Рихт, который недолюбливал лунных дев и не принимал новую, а точнее, основательно забытую старую политику Темного Трона.
— Сама Госпожа Тьма, — резко ответил владыка. — Вы забыли, что договор был скреплен кровью, и его невозможно переступить и нарушить.
Я только вздохнула. Ладно, до бала потерплю. От обязанностей телохранительницы меня сразу освободили, приглашая лишь пару раз на такие собрания, посвященные матримониальным планам венценосца.
Времени стало больше. Дьяр мне не докучал. Да и его брат не появлялся ни на собраниях, ни в Академии. Стыдно ему, наверное, что эпохальная битва за мир обошлась без него. Я и не спрашивала о нем: до сих пор злилась, что он насильно меня с собой обручил.
Целую неделю я каждый день после занятий наведывалась в заветную пещеру, иногда вместе с синеглазым владыкой Тьмы. Шурш уже легко поднимал нас двоих.
Светящийся клубок в руках Берры не уменьшался, наоборот, распухал маленьким солнышком. А древние сестры-вязальщицы ткали уже не сети, а тело из золотистого тумана. Когда у него появились четкие контуры и узнаваемые черты лица, мне запретили приходить.
— Негоже дочери наблюдать за рождением отца. Супротив порядка мира это! — строго свела брови Кикерис и выгнала нас с Дьяром.
И меня уже ничто не отвлекало от учебы.
Но мир словно мстил мне за то, что его спасли. По крайней мере, сила Тьмы точно ополчилась. У меня даже закралась мысль, что Госпожа Тьма ревновала, как настоящая женщина. А учитывая, что без темной силы в Академии Тьмы и Теней делать нечего, то… так оно и оказалось.
А еще нашей группе не повезло: куратором нам назначили старшего преподавателя темных боевых искусств, высшего и жутко агрессивного демона Ширашта. И на первом же занятии по отработке заклинаний на опытных объектах я засыпалась.
— Заклинание «тихая смерть» действует не так, если было сделано все правильно! — орал на меня Ширашт. — Еще раз, адептка Лика Тария! Мне мух не жалко!
Несчастные мухи-мутанты почему-то не уничтожались. Вместо заклинания у меня получался радужный пшик.
— Смотри сюда, Тария! — рявкнул препод и выкинул вперед руку с раскрытой когтистой ладонью. Черное облачко тьмы сорвалось с нее и окутало мутантиков. Миг, и мухи тихо осыпались горками пепла, не успев возразить против ужасной участи.
