— Вот как надо! А не твой серебристый туманчик, от которого наши опытные экземпляры хмелеют и кусаются! Что с вами происходит, Тария? Куда делось ваше искусство? Я же помню, что у вас отлично получалось это заклинание.
Когда-то. Меня еще мамуля ему обучала и не отпустила в Тархареш, пока не убедилась, что моя осьмушка темной крови вполне справляется с демоническим заклинанием. Но с тех пор, как мы вернулись с гор Смерти, все пошло наперекосяк.
— Еще раз, Тария! — скомандовал магистр Ширашт.
Я повторила про себя формулу, вызвала в памяти горящие темным пламенем руны и вскинула раскрытую ладонь, посылая лучи смерти последней мухе, пьяненько ползавшей по лабораторному столу. С руки сорвался клубок серого тумана. В воздухе запахло спиртом. Муха вжикнула, дернулась и завалилась на бок, слабенько дергая лапками.
— Незачет, — приговорил препод.
Третий незачет на неделе.
Вернувшаяся наконец-то Миранда только диву давалась.
Миранда и догадалась первой, что со мной происходит.
— Ты влюбилась, точно тебе говорю! — заявила подруга.
— Это исключено, — отмахнулась я.
Мы с ней опять делили на двоих Башню трех принцесс, кормили брошенных Кикирусей на наше попечение горгулий, расчесывали Шурку, псимурга и мантихору и все свободное время раскрывали друг другу потаенные тайны. Конечно, все тайны я даже Миранде не могла рассказать, да и подруга пока так и не призналась, кто же завоевал ее сердце.
— Я расскажу тебе, когда он вернется, Лика, — вздыхала она и утирала слезу. — А ты влюбилась, я-то знаю. У тебя глаза светятся, когда ты говоришь о Дьяре.
И она замерла на мгновение, и ее вишневые глазищи стали огромными:
— Ох, Лика! А может быть… Ты же… ты же дочь владыки Света, Лика!
— Ну да. А еще я — сельо. И что? Мы теперь не подруги?
— Подруги, конечно! Подожди, я не об этом! А твоя лунная магия не ослабла?
— Нет. У меня теперь все заклинания сильнее, ярче.
Миранда торжествующе щелкнула пальцами.
— Вот! Ярче! Пошли!
— Куда?
— За пределы Академии. Туда, где защитный контур не такой сильный. Одевайся.
Сама она спешно натягивала зимние сапожки и шубку.
— Так ведь комендантский час!
— Не узнаю тебя, подруга. Когда это тебя останавливало? Твой дракон Смерти вездесущ!
Через десять минут мы стояли на заснеженном речном берегу: зима в Тархареше крепчала с каждым днем, и речушку, в которой мы купались с Иреком, затянуло льдом. Я узнала место, где Ирек подарил мне фамильный селенис клана Полночного звездопада, украденный им из отцовской сокровищницы. Здесь же мы нашли кинжалы Ошсах, которые сейчас пили силу моего отца в далеких горах Смерти. Какая же у него была мощь, если еще остались силы после того, как он закрыл собой сорванную печать и не дал войти в мир самому богу Смерти? Ох, папа…
— Давай! — прервала мои воспоминания Миранда.
— Что?
— Вспоминай любое заклинание Света. Ты же наверняка учила хотя бы теорию, Лика. Даже нам дают кое-какие знания, а уж лунным девам — обязательно.
Она права, теорию белой магии нам преподавали в храмовой школе. Но…
— Но я же не белый маг.
— Да? А ты попробуй. Ну, вот хоть лед растопи пульсаром. Попробуй.
— Миранда, ты с ума сошла? Какие еще пульсары? Это белая боевая магия. Белая! Все, что я могу, — это сделать не горячего солнечного зайчика, а холодного лунного ежика! — и я привычным движением кистей рук соткала «ежика» — заклинание, не способное жечь и плавить жаром огня, но способное растворить лед, как кислотой. И швырнула вперед, за спину подруги.
Это счастье, что демоница стояла спиной к реке.
Жахнуло так, что осветилась каждая веточка прибрежных кустов. Деревья пригнуло волной, нас сбило с ног, а сверху… плеснуло водой! Теплой!
Льда на реке не было аж до противоположного берега, а вода светилась. Самое время утопиться. Потому что, хотя здесь и не было усиленной охранки, как в Академии, но весь Кардерг, как столица славного Тархареша, был накрыт Темным куполом. И сигнализация истошно взвыла, оповещая о вторжении светлых магов.
Тут же отовсюду посыпались мракары, но их опередил Дьяр, выросший из черной тени ближайшего дерева. Странно, почему из тени? Я уже и не помню, когда он последний раз закутывался в свои шикарные чернобархатные крылья.
— Ну в точности как при твоем похищении, — восхитилась Миранда.
— Что тут произошло? — устало спросил владыка. — Лика, только не говори, что тебя снова пытались похитить светлые.
— Нет. Я…
— Это мы случайно светлый артефакт взорвали, — беззастенчиво соврала демоница. — Видимо, они оставили еще в прошлый раз. Ваше Темнейшество, можем мы наедине вам все объяснить?
— Я сама объясню. Хотя еще ничего не понимаю, — прошептала я, холодея от понимания.
Вот и все. Прощай, Академия Тьмы и Теней. Я не только зачеты, я все экзамены завалю, кроме общих, по языкам да травам. Я — наследница своего отца. И его сила проснулась. Иначе я не могу объяснить, как лунное заклинание превратилось в огненный пульсар.
По знаку владыки сбежавшиеся маги исчезли. Мы остались наедине, если не считать охранявших своего повелителя днем и ночью «серых теней», но от них Дьяр мало что скрывал.
— Итак?
— Я больше не сельо, владыка… Дьяр, — всхлипнула я, еле сдерживая слезы. — Я не смогу быть вашей ками-рани.
И, вытянув обе ладони, я вызвала на кончиках пальцев лунные блики «щупов», которые сельо используют вместо перчаток… и которые превратились в ослепительное сияние.
Сволочная сигнализация опять взвыла, а ведь это даже не боевое заклинание. Ничего себе демоны у нее чувствительность увеличили!
И мою богиню я больше не слышу, с ужасом осознала я.
Меня обняли сильные руки, а мой лоб оказался прижат к твердому плечу, и широкая ладонь нежно гладила мои волосы.
— Не бойся, — тихо сказал мой невозможный демон. — Как бы ярко ни светила луна, она не станет солнцем. Ты — та же сельо, только… самая светлая из всех. Моя Аэлика.
ГЛАВА 24
Бал
— Госпожа ками-рани! — вскинулась кудрявая ректорская секретарша, стоило мне переступить порог приемной. — Одну секундочку, я доложу! Присядьте, госпожа ками-рани.
Демоница бросилась к двери шефа, по совместительству папаши, а я осталась стоять, так и не успев раскрыть рта, чтобы сказать, что я уже не ками-рани.
Правда, один-единственный во всем Тархареше синеглазый демон не согласился снять с меня обязанность присутствовать в качестве его советницы на грандиозном балу. Пусть я и утратила способность видеть «оком сердца». Временно, как надеялись я и моя мама, грозная царица лунных дев.
