Мэлори вспоминает, как здесь было в прошлый раз. Ряды консервов напоминали стену. Сейчас в этой стене появились бреши. Огромные бреши. Словно в подвале отгремела битва и первые удары враги нанесли по припасам. Хватит ли еды до рождения ребенка? Том и Джулс не возвращаются. Удастся ли растянуть консервы до того страшного дня? Что делать, когда продукты кончатся? На охоту идти?
Ребенку хватит грудного молока. Но ведь оно появится, только если мать сыта.
Поглаживая живот, Мэлори усаживается на табурет.
Она вспотела, хотя в подвале прохладно. Над головой отчетливо слышны беспокойные шаги обитателей дома. Потолок так и скрипит.
Мэлори убирает со лба влажную прядь, прислоняется к полкам и считает банки. Веки слипаются. Клонит в сон, и Мэлори… засыпает.
Будит ее лай Виктора.
Мэлори тут же открывает глаза.
«Виктор лает. Почему он лает?»
Скорее на лестницу! Быстрее в гостиную! Остальные уже там.
– Замолчи! – орет Дон.
Виктор заливается у окна.
– В чем дело? – спрашивает Мэлори звенящим от паники голосом.
Дон снова орет на Виктора.
– Он просто нервничает без Джулса, – с тревогой говорит Феликс.
– Нет, он что-то слышал, – возражает Шерил.
– Только нам неизвестно, что именно, – огрызается Дон.
Виктор снова лает. Громко. Зло.
– Виктор, хватит! – велит Дон.
Обитатели дома жмутся друг к другу в гостиной. Они не вооружены. Если Шерил права, если Виктор услышал кого-то у дома, что делать?
– Виктор! – снова орет Дон. – Я убью тебя, тварь!
Только Виктора не остановить. А Дон, хоть и кричит, напуган не меньше Мэлори.
– Феликс! – нерешительно зовет Мэлори, глядя на окно, которое выходит на улицу. – Ты говорил, за домом есть сад. А садовые инструменты найдутся?
– Да. – Феликс тоже смотрит на черные одеяла.
– Они в доме?
– Да.
– Что же ты их не несешь?
Феликс поворачивается к ней. Секунду спустя он выходит из гостиной.
Мэлори мысленно перебирает имеющееся в доме. Каждая ножка стола или стула – потенциальное оружие, любой крепкий предмет – боеприпас.
Виктор лает все громче и заливистее. Замолкает он буквально на секунды, тогда Мэлори слышит шаги Феликса. Тот лихорадочно разыскивает тяжелый садовый инвентарь, который защитит от неведомого врага.
Глава 20
Наступил полдень. Том с Джулсом так и не вернулись. Прошло в два раза больше обещанных двенадцати часов. Настроение у обитателей дома ухудшается с каждой минутой.
Виктор так и сидит у завешенного одеялом окна.
Обитатели дома держатся вместе и ждут, когда пес успокоится.
«Рано или поздно до нас доберутся, – предрек Дон. – На другое рассчитывать не следует. Это конец света, и если дело в тварях, сущность которых мы не в состоянии постичь, вина целиком наша. Я всегда предполагал, что конец наступит из-за человеческой глупости».
Наконец Виктор затих.
Сейчас Мэлори на кухне, опускает руки в ведро с водой. Сегодня утром к колодцу ходили Дон и Шерил. Каждый раз, когда они стучали и передавали Феликсу полное ведро, в сердце у Мэлори теплилась надежда, что это Том.
Мэлори ополаскивает лицо, проводит мокрыми пальцами по спутанным волосам.
– Черт подери! – бормочет она.
Мэлори одна на кухне. Она смотрит на одеяла, которыми завешено единственное окно, и гадает, что могло случиться. Варианты один ужаснее другого.
«Джулс убил Тома. Он увидел тварь и за волосы затащил Тома в реку. Держал Тома под водой, пока тот не задохнулся. Или они оба что-то увидели. В соседнем доме. Увидели и убили друг друга. Их искореженные трупы валяются на полу в чужом доме. Или, наоборот, Том что-то увидел. Джулс попытался его остановить, но Том сбежал. Заблудился в лесу. Ест жуков. Обгладывает кору с деревьев. Жует свой язык…»
– Мэлори!
Мэлори вздрагивает от неожиданности. На кухню вошла Олимпия.
– Что?
– Мэлори, мне страшно. Том говорил о двенадцати часах.
– Да, я помню, – отвечает Мэлори. – Мы все помним.
Она хочет положить руку Олимпии на плечо и из столовой слышит голос Дона:
– По-моему, их не следует пускать обратно.
Мэлори бросается в гостиную, но Феликс уже там.
– Брось, Дон, не перегибай палку.
– Феликс, что, по-твоему, творится там, снаружи? По-твоему, у нас тут благополучный райончик? Если кто уцелел, то живет явно не в праведности. Вдруг Тома с Джулсом похитили? Вдруг их взяли в заложники? Вдруг сейчас похитители расспрашивают их о припасах? О наших припасах?
– Черт тебя дери, Дон! – ругается Феликс. – Если ребята вернутся, я их впущу.
– Если это они, – уточняет Дон. – И если мы удостоверимся, что Тома не держат под прицелом.
– Заткнитесь, оба! – велит Шерил, влетая в столовую чуть раньше Мэлори.
– Дон, ты же не серьезно? – спрашивает Мэлори.
– Еще как серьезно, – отвечает Дон, поворачиваясь к ней.
– Ты не хочешь пускать их обратно? – недоумевает Олимпия из-за спины Мэлори.
– Я сказал не так! – огрызается Дон. – Я сказал, что в нашем районе могут найтись плохие ребята. Это тебе ясно, Олимпия? Или чересчур сложно?
– Ну ты и ублюдок! – вырывается у Мэлори.
Еще немного, и Дон ее ударит.
– Никаких ссор! – отрезает Шерил.
– Прошло больше суток, – с упреком напоминает Дон.
– Слушай… займись чем-нибудь, а? – просит Феликс. – Всем и так тошно.
– Нужно привыкать жить без них.
– Только день прошел, – говорит Феликс.
– Да, но день там, снаружи.
Дон садится за пианино. Кажется, что сейчас он смягчится, но впечатление обманчиво.
– Зато продуктов теперь на дольше хватит, а это огромный плюс.
– Дон! – рявкает Мэлори.
– Мэлори, ты же ребенка ждешь. Разве не надеешься протянуть подольше?
– Убила бы тебя, – говорит Шерил.
Дон поднимается со скамьи. Лицо у него багровое от злости.
– Том с Джулсом не вернутся, Шерил. Прими это как данность. Вот проживешь лишнюю неделю за счет их пайка, потом съешь Виктора, потом, вероятно, поймешь, что надежда – роскошь из прошлой жизни.
Шерил вплотную подступает к Дону, угрожающе сжав кулаки.
Виктор заливается в столовой.
